Оба раза он попался на продаже краденного, и когда его задерживали во второй раз, хохотал от иронии собственной тупости. За первое проникновение и грабеж его посадили в ближайшую колонию со свободными камерами — всего в сотне километров от дома. Во второй раз отправили аж в Пенсильванию в тюрьму строгого режима, где из крохотного едва пропускающего свет окошка была видна глухая стена блока для смертников. Он понимал, что в следующий раз, если попадется, окажется именно там.
Он решил не идти к перекрестку на ближайший пешеходный переход, а потому обошёл джип и оглянулся по сторонам, чтобы перебежать дорогу, но Дайна коротко посигналила ему. Когда он оглянулся, она высунулась из окна и погрозила ему пальцем:
— Будь хорошим мальчиком.
Он усмехнулся нелепости этой фразы.
***
В комнате, показавшейся Фернандесу достаточно просторной в сравнении с уголком захламленного стола Дженис Уокер, в первые дни выделенного ему в качестве рабочего места, к началу новой недели стало довольно тесно. Тут поставили несколько столов, помимо самого Рея и детектива, работали ещё трое людей. Телефон постоянно звонил. Кому-то казалось, что к ним в дом пробирались, кому-то, что за ними следили, кому-то угрожали.
Фернандесу приходилось работать и над каждым таким обращением тоже. Во вторник вечером, вставая со стула и до хруста выгибая отекшую от усталости спину, Рей едва был способен держаться прямо. Он заставил себя выйти на обязательную вечернюю пробежку, но с трудом осилил один круг по кварталу и вернулся в номер. Когда он вышел из горячего расслабляющего душа, за окном валил густой мокрый снег. Рей позвонил в облюбованный за неделю китайский ресторанчик неподалеку и заказал доставку, но спустя десять минут, почти проваливаясь в сон, отменил заказ.
Как это обычно происходило, после переутомления ночь оказалась короткой. Он только закрыл глаза и в следующее же мгновение открыл, но снаружи наступило утро.
Рей лежал в кровати, рассматривая низкий, обклеенный бугристыми сероватыми обоями потолок, когда его телефон, оставшийся валяться на краю постели, зазвонил.
— Агент Фернандес, сэр? — раздалось из трубки. — Патрульная полиция Филадельфии. Мы пока не можем связаться с детективом Уокер. Но я так понимаю, Вы работаете над серией убийств вместе. Так?
— Да.
— Вы можете сейчас подъехать на Пелхам-Роуд, 308?
— Зачем?
— Тут задушенная девочка.
Навигатор проложил маршрут вокруг квартала, к реке Скулкилл и вдоль её извилистого течения в спальные районы где-то на севере. Рей ехал полчаса, вдвое дольше, чем прогнозировал навигатор, из-за скользкой мокрой дороги и низкой видимости — колеса машин поднимали нападавшую за ночь грязную снежную массу, откидывали её на лобовое стекло и боковые зеркала. Серыми комками были залеплены и дорожные знаки. Из-за этого Фернандес едва не пропустил съезд с шоссе на мост. Навигатор даже успел переделать маршрут, нарисовав объездной крюк длиною в три мили.
За мостом оказался довольно лесистый зажиточный район — большие дома с профессионально ухоженными газонами и клумбами. В таких местах жители не были привычными к скоплениям полицейских машин и желтым ограничительным лентам, натянутым поперек тротуаров. Когда Рей остановился перед номером 308, голубым домом с витиеватыми чердачными окнами, витражным центральным окном второго этажа и необычно округлой двухстворчатой входной дверью, открытой на распашку, из неё вышел лейтенант Фрэнк Линч.
— Я живу недалеко отсюда, — пояснил он, когда Фернандес подошел к крыльцу и протянул ему для пожатия руку. — Приехал вместе с первыми патрульными. Жуткая история.
Он протяжно вздохнул, утер углы рта и показал рукой за спину Рею. Он оглянулся.
— Вон на подъездной дорожке дома напротив стоят мистер и миссис Мэннинг, родители жертвы. Они, как и их младший сын, всё время были дома. Девочку обнаружила мать, которая пришла будить её в школу. Пойдем.
Через просторную прихожую лейтенант повел Рея по резной лестнице темного дерева на второй этаж. Коридор там был узкий, с пятью ведущими из него дверями и лестницей выше.
— Там, — указывая на третий этаж, сказал Линч. — Спальня родителей. Эти две двери — комната и ванная комната брата. А тут — спальня, ванна и гардеробная жертвы. Её нашли в кровати.
Они прошли в обычную девчачью комнату: кровать с множеством декоративных, пушистых и расшитых блестками подушек, ряд рассаженных на комоде плюшевых медвежат, зеркало на стене с заткнутыми за раму фотографиями, повисший с дверной ручки мягкий банный халат.
— Британи Мэннинг, семнадцать лет.
Она лежала в своей оставшейся не расстеленной кровати немного наискосок. Серые лосины были стянуты с одной ноги полностью, а на второй столкнуты ниже колена, трусы порваны, на внутренних сторонах бедер потемневшие бурые подтеки крови. Пышные каштановые волосы растрепались из хвоста, бледное круглое лицо застыло в напряженной маске боли. На шее следы повторяющихся удушений.
Как в случае Сандры Чейз и Зои Хаббард, как Реджина Стоун — длинным обувным шнурком, так и Британи Мэннинг, похоже, была задушена первым попавшимся убийце под руку. Изголовье кровати и покрашенную в белый металлическую решетку, служащую своеобразной подставкой для прикрепленных к ней фотографий, оплетала длинная гирлянда. Часть её была оборвана и свисала в волосы Британи. На раздавленных крохотных лампочках остались следы крови там, где пластиковыми осколками они впивались в кожу девочки.
— Вчера семья в полном составе поужинала, и дети отправились по комнатам. Миссис Мэннинг заходила к дочери пожелать спокойной ночи около десяти часов — она была жива и одна.
Фернандес оглянулся на два окна в комнате, оба были зашторены и закрыты на опущенную щеколду. Он вышел из комнаты и шагнул в небольшую ванную рядом, там тоже было непрозрачное окно — также надежно закрытое. Рей вернулся в коридор и спустился на один пролет ступеней к многостворчатому витражному окну. То оказалось прикрытым, но не запертым. Фернандес толкнул его и выглянул наружу. За ним был не огражденный задний двор, покатая деревянная крыша заднего крыльца, а по стене по предусмотрительно прибитой к ней решетке плелся осыпавшийся к зиме виноград.
— Так он и вошёл, — заключил за спиной Рея лейтенант. — Пробрался просто в заполненный людьми дом, вошёл в комнату и, не боясь быть услышанным, несколько часов терзал бедного ребенка.
========== Глава 16. Шаг навстречу. ==========
Дженис нашла свой телефон утром в углу дивана, разряженным и отключившимся. Она отчетливо помнила, что ставила его на зарядку в своей комнате, но из розетки остался бесцельно свисать провод. Похоже, настало время вводить новые правила касательно мобильного: и для Эмори — ему нельзя было играть так много и без спроса, и для самой Дженис — Эмори давно доставал, умел и не стеснялся брать то, что ему требовалось, а так, политику физической доступности вещей в их квартире нужно было пересмотреть.
Когда Уокер вернула телефон к жизни, ей посыпались уведомления о множестве пропущенных звонков от диспетчера, от Фрэнка и даже от федерала. То, что они все пытались с ней связаться в среду до начала рабочего дня, не предвещало ничего хорошего. Набирая номер лейтенанта, Дженис готовилась услышать худшее, но почему-то, когда Фрэнк сообщил о четвертом теле, оказалась к этому не готовой.
Она забросила Эмори в сад и отправилась в северные пригороды. Увиденное потрясло её до жути, которой она не испытывала ещё никогда прежде. Такая самоуверенная наглость этого больного ублюдка ударила её наотмашь, и Дженис спешно выбежала из комнаты, вниз по ступеням, через оккупированную полицейскими кухню наружу. Ей казалось, если она не вдохнет свежего воздуха, то грохнется в обморок. Широкое крыльцо заднего двора с комками налипшего на садовую мебель мокрого снега пошатнулось под её ногами, а вместе с ним и высокий горизонт. С голых мокрых ветвей подступивших к дому деревьев сорвались в низкое серое небо несколько ворон.