— Кустарь-одиночка… — хохотнул высокий.
Разговор не вязался. Алонов ощущал все большую связанность, неловкость. С некоторым усилием он прервал затянувшееся молчание:
— Ну, всего хорошего, — и пошел своей дорогой.
Сначала он только чувствовал их за спиной. Потом они о чем-то заговорили. Кто-то захохотал. Останавливаться, оборачиваться было как-то неудобно. Уже шагах в полутораста Алонов оглянулся и увидел, что двое целятся в него. Он еще не понимал, что может случиться, когда началась пальба…
Час за часом звезды меняли свое положение над степью. На земле длилась мертвая осенняя ночь. Мрак заливал рощи и рощицы, озера, гривы и степи с подсыхающими травами. В тяжелом сне Алонов слышал, как после выстрелов тревожно взлаяла Дымка. Потом он увидел самого себя со стороны. Он стоял на опушке с ружьем. Тяжелая пуля на просаленном деревянном стержне, страшная, убийственная, медленно-медленно летела по воздуху в грудь высокого человека с короткой винтовкой и никак не могла долететь до цели. Алонову хотелось бежать, но руки, ноги, все тело было мягкое, как тряпичное. Ощущение бессилия, беззащитности угнетало — он был скован, связан. Старался пошевелиться, проснуться — и не мог…
Алонов очнулся, одеревенев от холода. Он едва смог заставить себя сесть. Минуту или две скованность еще длилась. Потом он сразу вспомнил все, сбросив оцепенение сна и ночных кошмаров. День, который пришел, был не лучше ночи. Алонов встал на колени среди толстых, высоких стеблей полыни и принялся делать резкие движения — гимнастику руками, чтобы согреться. Жажда его не мучила, как перед сном, только во рту было такое ощущение, точно там всё как жесткая, сухая тряпка.
На востоке, низко над горизонтом, белела утренняя звезда. Небо яснело, с каждой минутой свет набирал силу.
Алонов видел пар от своего дыхания. Роща оделась легким туманом, поднимающимся от воды. Алонов смотрел на прозрачные тени деревьев. Окутавшую их легкую белую пелену пронзал столбик серого дыма. Поднимаясь грибом, дым стекал в сторону, смешиваясь с туманом. Костер горит; враги в роще тоже проснулись.
Алонов вытащил из кармана куртки коробку с табаком. Резинка под крышкой удерживала аккуратные листики бумаги. На воздухе приятно курить хорошую махорку в толстой бумаге. Алонов любил табак собственного посева, сам умел хорошо потомить и обработать его.
Первый раз после встречи с этими людьми Алонов позволил себе закурить. Лучи солнца пронизали пространство, скользнули между зелеными стеблями полыни с их желтыми кистями пыльных семян и заставили Алонова прищуриться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Что было в воде
Воздух над степью был сух. Солнце, на минуту задержавшись в дымке горизонта красно-багровым, напомнившим об осени шаром, на который еще можно было смотреть, сразу сделалось расплавленно-желтым, ослепительным. Невольно закрыв глаза, Алонов видел плывущие дымные круги, а солнце уже сорвало с рощи реденькую оболочку тумана, определило расстояния и, сыграв в игру погони света за тенью, дало всему земному формы и цвет.
Алонов увидел степь, такую же, как вчера, такую же, как века назад, — безбрежно просторную, спокойную, добрую. Она будто бы с неисчерпаемым терпением ждала применения пытливого ума и терпеливо-деятельной руки человека, чтобы принять его как своего желанного, возлюбленного хозяина.
Да, сегодня, как и вчера, как сто лет назад, степь была такой же. Она оставалась сама собой, но не ее видел этим утром Алонов. Он видел только рощу, занятую врагами, и ждал.
Ждать ему пришлось недолго. Вот с другой стороны массива деревьев показались человеческие фигуры. Одна за другой они появлялись в поле зрения наблюдателя — по мере подъема по едва заметному скату обширной котловины, заключавшей рощу на своем дне. Одна, вторая, третья… Немного погодя к ним присоединилась и четвертая. Все! Они шли на утреннюю охоту? Нет, у каждого на спине торчал высокий мешок, и Алонов не видел ружей в руках, готовых к стрельбе.
Выбрав эту рощу, в которой была вода, базой своих поисков пастбищ и удобных для запруд мест, Алонов определил по компасу ее положение, чтобы в дальнейшем указать нужные приметы на карте области. Теперь, наблюдая за врагами, Алонов знал, что они идут на юго-восток, то есть продолжают уходить в глубь пустой зоны, все дальше от железнодорожной линии и поселений.
Алонов дал врагам удалиться по крайней мере на два километра и, пригибаясь, спустился с холмика. Когда между ним и четырьмя стала преграда из деревьев, Алонов разогнулся и быстрым шагом пошел к опушке — туда, где упал застреленный им человек. Это место, деревья, кусты, трава — все вызывало отвращение, но след врага начинался здесь. Так нужно…