Сообщая руководству о стойкости и храбрости своих солдат в борьбе с Красной армией, вынужденной бросать против них новые части, Генрих Шерхорн просил все больше оружия и боеприпасов. Гитлеровцы были уверены: доблестное подразделение успешно отвлекает на себя значительные силы русских. Восхищенное таким героизмом, командование вермахта решило отправить в помощь осажденным спецгруппу парашютистов, но все они попадали в руки советских контрразведчиков…
— Как мы можем связать нашу операцию против литовских «землероек-бурозубок» — так с легкой руки майора Чепракова они стали называть «лесных братьев» — с группировкой Шерхорна у Березины? — поинтересовался Абакумов.
— На мой взгляд, никак, — пожал плечами Федулов. — Совершенно разные ситуации.
— Посмотрим. Передай Чепракову: по возможности слиться с отрядом Урбонаса. Возможно, так будет проще отследить путь ожидаемого нами немецкого агента до конечной точки, куда он направляется. Где-то же должны были собраться арестованный в Воронеже Коротков и другие. В общем, продолжаем делать все то, что изначально задумывали. Пусть люди Берии работают по «Березине», а мы будем доводить свою операцию до конца.
19
На базу старший сержант Грушин с Леонидом Кунгуровым и Колей Цвирко вернулись за несколько часов до начала операции, назначенной Андреасом Урбонасом. Выслушав доклад о результатах поиска останков Александра Довгунца и троих подпольщиков, майор Чепраков задумчиво произнес:
— Жаль, что ни один из них не выжил. Не скрою, я надеялся.
— Получается, что мы ошибались, принимая человека из отряда Лукашевича за Тарасевича? — заметил Грушин.
— Получается так, — согласно кивнул командир и, обернувшись к замполиту, приказал: — Юрий Игнатьевич, когда все закончится, надо будет составить бумагу на бойца Александра Довгунца. Перевести его из списка пропавших без вести в список погибших, чтобы родственники могли получать пенсию. И не забыть сообщить им о месте его захоронения.
— Есть! — кивнул Вершинин, делая зарубку в памяти.
Чепраков хотел еще что-то сказать, но, взглянув на переминавшегося с ноги на ногу Цвирко, спросил:
— Николай, ты что-то хочешь сказать?
— Товарищ командир, я все же уверен, что видел человека из отряда Лукашевича с Лидой. В общем, на всякий случай мы привели ее с собой.
— Чего же сразу не сказали? — встрепенулся офицер. — Вот чудаки! Немедленно ее сюда! Кстати, у меня тоже есть что сказать, но об этом чуть позже…
Впорхнув в протопленную землянку, девушка принесла с собой свежесть морозного воздуха. На какой-то миг Федору Ивановичу показалось, что вместе с ней влетел и дух мирной, давно забытой жизни. Обменявшись приветствиями, он перешел к делу:
— Лида, скоро сюда войдет мужчина, с которым ты, как утверждает Николай, знакома. Он как-то видел вас вместе в городе. Я хочу знать, кто это…
Потянулись минуты долгого ожидания. Коротая время, собравшиеся в офицерской землянке расспрашивали девушку о городе, в котором больше не рвались снаряды и не звучали автоматные трели. Лида охотно рассказывала, как быстро люди возвращаются к мирной жизни.
— Представляете, у нас заработал кинотеатр, а в городском саду открыли танцплощадку с настоящим духовым оркестром! — воскликнула она в тот самый момент, когда дверь в землянку отворилась.
На пороге появился старшина Андрусенко. За ним, бросая по сторонам настороженные взгляды, вошел мужчина в пальто. Увидев его, Лида воскликнула:
— Это же Юрий Иванович! Он из наших…
Не дав договорить, майор продолжил за нее:
— Кузяков Юрий Иванович. Железнодорожный рабочий. Один из тех, кто состоял в подполье. Он же немецкий агент Шпала, сдавший товарищей капитану Хойеру, о чем последний успел написать рапорт своему руководству. Правда, не успел отослать. Документ был обнаружен среди бумаг, лежавших в одной из папок, найденных в лесу Колей Цвирко.
Чепраков сожалел, что не ознакомился раньше со списками Хойера. О том, что такие существуют, ему еще в Москве рассказал Федулов, получивший их от капитана Вовка. Но тогда, занятый подготовкой к предстоящей операции, Федор Иванович не обратил на это особого внимания, полагая, что в них указаны фамилии полицаев. Вспомнил лишь после заявления Сверчка, предположившего, что среди полицаев Лукашевича один человек мог быть знаком с подпольщицей Лидой. И только вчера, после очередного радиообмена, полковник Федулов, заново подняв бумаги капитана Хойера, сообщил ему настоящее имя агента Шпалы.