Меч дернул мою руку и, выгадав мгновение между взмахами, мягко, почти без сопротивления, проткнул его глотку, провернулся и отлетел в исходную позицию. Злодей задумчиво посмотрел на толстую струю крови, бьющую из его организма, заметно, даже под слоем грязи, побледнел, упал и умер.
А от леса к нам уже бежало человек двадцать энтузиастов, не испачканных грязью, но решительных и топороносных. Несколько человек присели на колено, вскинув арбалеты. Мне, честно говоря, показалось, что все целились в меня. Гордыня.
– Господин, пригнись.
И, подчиняясь команде, я зачем-то повернулся к атакующим спиной, упал на одно колено и успел натянуть на голову воротник. По спине хорошенько треснуло, но стрелы, к моему удивлению, не пробили шинель, а вжикнув умчались в небо.
Я недовольно обернулся. Граждане с топорами одолели треть дистанции, и четверо апологетов махания железом уже радостно собирались атаковать их, но намерению их сбыться было не суждено.
На крышу передней машины опять взобрался неоднократно низвергнутый инопланетянин. Из окна задней тоже вылез ствол, и кинжальный огонь двух пулеметов в упор буквально разнес в брызги опоздавших.
Четверо моих гостей выглядели совершенно разочарованными продемонстрированным превосходством достижений научно-технической революции.
Хотя одному такая ликвидация на неконтактном расстоянии пришлась по душе. Коренастый внимательно разглядывал дымящийся ствол пулемета, который держал один из бодигардов, выбравшихся из последней машины.
– Хорошее оружие, – похвалил он. – Как трудно обзавестись таким в твоей земле, господин?
– Совсем не трудно. – И зачем-то добавил: – Могу подарить.
– Буду рад, господин. Но ответь мне. Сколько раз на тебя посягали?
Я удивился.
– Это пятый. А откуда ты знаешь, что на меня нападали?
– Ты можешь не верить, господин. Но прошу – поверь. Весьма далеко отсюда у тебя есть один друг. И все мы, четверо, твои друзья. Ты просто не помнишь нас.
Вот такой диагноз. Амнезия.
– Чтобы вспомнить все, тебе надо повязать на руку вот это. Так, чтобы оно касалось твоей кожи. – В кисти его закачался потертый неказистый ремешок, который показался странно знакомым. – Надень, господин, не бойся. – Коренастый требовательно глянул мне в глаза. – Ткань меж мирами тонка. Ты ведь видишь. Чужан прорывается все больше и больше, и они все инее. Ведь первые были в привычной твоему миру одежде? А теперь вот отважные барласы, – кивнул он в сторону павших, которые в этот раз не спешили избавить нас от своего присутствия. – Кто пройдет сюда следующим? Кто знает? Тивас сказал, стоит лишь тебе одеть этот ремешок, и ты вспомнишь все. В том числе как закрывать ворота. Только лучше сядь.
Собственно, что я теряю? Да ничего. Настоящий мужчина не должен долго задумываться над поступком. Он не спрашивает куда. Он спрашивает когда. И если есть вариант обезопасить свою семью, то и кобру себе на руку намотает.
Подбодрив себя этим кратким спичем, героично таким безумным, я уселся на переднее сиденье автомобиля, где в первые минуты оказался абсолютно нефункционален, так как подвергся целованиям и обниманиям, а также был занят прослушиванием гимна на тему: «Наш папочка и супруг – самый папочка и супруг в мире». Отбился. Повязал на руку ремешок.
Четверо стояли и внимательно на меня смотрели.
Непонятный синеватый туман, с утра клубившийся у меня в голове, начал рассеиваться. Сквозь разлетающуюся, как под порывами ветра, дымку я вдруг узнал эти четыре, уже улыбающиеся, физиономии. Унго. Баргул. Орсорих. Боракорда. Стойте же, а где остальные?
Я счастливо заорал, протягивая руки к своим побратимам. Четыре пары рук выдернули меня из машины. И вспомнилось все.
Длинный кривой меч ловко прилепился к полумесяцу секиры, странно закрутил его, коротко цапнул за горло узкоглазого пожилого степняка с крысиными хвостиками усиков. Ливануло. Крепкие корявые пальцы бросили рукоять ненужного уже оружия и рванулись наверх, пытаясь запереть алый фонтан. Тщетно.
А коварный меч уже швырнул бесхозную секиру в другого узкоглазого с прокопченной рожей, и она с радостным хрустом просадила своим длинным рогом щеку под глазом, успешно пролетев умелую вязь защиты изящно изогнутого клинка со сложным узором на клинке. Рука дрогнула, увела оружие чуть дальше, чем нужно, и тяжелый кривой нахал бессовестно натянул кожу на горле, порвал ее, рассекая гортань. И, вспоров на противоходе череп, расплескал мозг.
Секира лениво качнулась и выпала из раны. Острое, до толщины волоска заточенное лезвие, нежно зацепило в падении широкое каменное ожерелье, пролезло в микроскопически тонкий промежуток, открытый неожиданным движением умирающего тела и что-то рассекло, отчего один из ярко блестящих камней вдруг потускнел. Секира пропорола глубокую царапину на кожаном чапане и упала наземь.
А длинный кривой меч вдруг полетел мутным кругом и, пробив левую лопатку, вышиб из седла еще одного степного. Самого умного. Он собрался удрать, но пробитый железом упал на землю, выгнулся и умер.
Тот, чьей рукой был брошен меч, высокий, широкоплечий, узкобедрый, абсолютно голый мужчина, со стоящей окровавленным колтуном шевелюрой, оглядел разоренный лагерь, полторы дюжины изрубленных и склонился над стариком с распоротым снизу доверху черепом. Осторожно снял ожерелье, промыл его в малом бочажке родника, ручеек которого тут же уволок багровую муть, и, увидев потускневший камешек, рассерженно плюнул.
ГЛАВА 6
Очнулся я от тепла. Передо мной горел немаленький костер, согревая мое промерзшее тело и измученную душу. Я сидел, хотя никакой стенки за мной не было, и при этом не пытался свалиться, хотя отчетливо помню, что собрался опереться о стенку, когда на меня обрушилась эта странная слабость и заколотил жуткий озноб.
Передо мной сидел... Нет. Передо мной горел костер, а уж за ним сидел весьма импозантный дядька. Здоровенный чернокожий мэн с абсолютно белыми волосами. При всей своей чернокожести он явно не был негроидом. Орлиный нос, длинные закрытые глаза, высокие скулы. Негр. Скорее мутированный индеец. Поседевший в процессе мутации. И почерневший. От гениальности своих выводов я пришел в восторг.
Кроме того, почувствовал некоторое изумление. Здесь, в парке, по идее, костра быть не должно. Тем более что в огне плавились дымом не листья, а приятной округлости поленья.
Прекрасно помню, вышел на простор из духоты ресторации, утомленный излишком жидкости. Решил от нее избавиться на свежем воздухе. Ну не любит моя слабоцивилизованная душа маленькие помещения. Освободился. И вдруг почувствовал, что теряю сознание. Еще успел подумать, как бы в плоды своей жизнедеятельности не грохнуться. И все.
Сижу у костра. С мутантом. Не великий я знаток рас, но складывалось у меня подозрение, что таких вот авантажных дядечек по улицам нашего города ходит исчезающе мало.
Щипать и колотить я себя не стал, просто сунул палец в костер. Обжегся. Не сплю.
А мужчинка сидел напротив, абсолютно на меня не реагируя. Пора было вступать в контакт.
– Здравствуйте, – вежливо пожелал я.
Странный негр открыл глаза. Они у него желтого цвета оказались. Очень, повторюсь, импозантный мужчина. За таких, наверное, рекламщики режутся.