Поэтому, когда пьяная от счастья Нинка чмокнула остолбеневшую блондинку в губы, Окалина просто остолбенела. А подруга, пользуясь тем, что рослая блондинка сидит, еще и шлепнулась своим обширным задом ей на колени, да так, что майор едва успела их сдвинуть!
— Я тебя сейчас ударю, Нин, — посулила едва сдерживающая себя женщина, — Ты совсем крышей двинулась?!
— Ми-ла-я! — почти провыла счастливая ученая подруге на ухо, — У нас всё по-лу-чи-лось! Всё!
— Ты сдурела, Нин? — тихим голосом спросила блондинка, — У нас тут ЧП, тревога общегородского уровня была, который едва не стал национальным! Симулянт чуть ли не в коме, моя дочь сошла с ума, старая узкоглазая курва трясёт все свои связи, чтобы нас с тобой похоронить, а еще…
— Да плевать, Нель! — восторг ученой был далеко за рамками неадекватности, но, будучи сброшенной обширным задом на жесткий пол и ударившись копчиком, товарищ Молоко обиженно взвыла, правда, словами, — Да всё на паузе, Нель! Успокойся! Всё на паузе! Даже Суин молчать заставили! Всё будет хорошо!!
— Это, по-твоему, «будет хорошо»?! — валькирия, встав, за грудки схватила возящуюся на полу подругу, поставила её на пол, предварительно сбив ногой с ученой босоножки, а затем, перехватив ту за шкирку, чуть ли не ткнула лицом в мониторы, демонстрирующие две палаты. В одной из них, за раскрытой решетчатой дверью, лежал сильно избитый парень, чье тело в дополнение к шикарным синякам синего и багрового цвета, могло похвастаться красными вздувшимися пятнами ожогов средней степени. В центре второй камеры, полностью изолированной от внешнего мира толстыми мощными панелями, способными выдержать атомный взрыв, творилось… нечто. Оно меняло формы и било разрядами электричества во все стороны. Угадать в этом существе дочь Неллы Аркадьевны труда не составляло, так как Юля довольно часто возвращала свой основной облик, но побыв в нем несколько секунд, вновь начинала меняться.
Действительно, зрелище было крайне далеким от любого уровня триумфа, ощущаемого товарищем Молоко.
— Прекрати, отпусти! — завозилась в стальной хватке звереющей подруги невысокая женщина, — Всё… всё пре… кха! … красно! Успок… ойся!
— Успокой меня, — не попросила, а велела сходящая с ума мать, отпуская собеседницу на свободу, — Без бабьих писков и визгов. Нормально. Или я тебе шею сверну, Нин. Моя дочь…
— Всё с ней в порядке, дебилка! — внезапно рявкнула ученая, растирая пережатое одеждой горло, — Дура! Солдафонка!
— Это… ты называешь «в порядке»?! — лязгнула голосом Окалина, указывая на экран, демонстрирующий, как её единственная и неповторимая дочь, превратившись в пирамиду с ребрами в два метра, отращивает на плоскостях огромные глаза.
— Ой дуууура…, — протянула Молоко, разваливаясь в кресле, а затем неожиданно спрашивая, — Потапова Ибрагима помнишь?
— Его? — недоуменно заморгала майор, — Конечно. При чем…
— При надом! — рявкнула пухлая женщина, продолжая растирая горло, — Представь себе, что его премировали машиной! Чайкой там или еще какой… неважно! Вот он в неё сел, что дальше он будет делать?! Показать-то ему надо подарок?!
— Он поедет…, — неуверенно предположила Нелла, не понимая, что от неё хотят.
— Поедет?! Этот еврей?! — саркастически протянули ей в ответ, — Нет, милая, он полетит! Он тупо возьмет всю машину своим телекинезом и полетит! Прямо ровнехонько над дорогой!
— Ну полетит, и что?!
— А то, дура ты моя мышцатая, что твоя Юлька такая же! — крикнула в лицо блондинке ученая, — Поняла?! Она, став криптидом, сменила состояние! Понимаешь?! С-м-е-н-и-л-а! В этом новом состоянии ей не нужны оказались ни пищеварение, ни чувство боли, ни лимбическая система, ни эмоции, ничего! Ничего и не включилось! Улавливаешь мысль?! Нет?! Что глазами хлопаешь?!
— Я…
— Ой, всё! — успокоившись, Нина схватила ручку, начав вертеть предмет в руках, — Слушай! Для чего был нужен Изотов? Как экспат, он продуцирует вовне свои собственные эмоции, мысли, переживания. Мы ждали, что он войдет с Юлькой в резонанс, от которого она, обладая памятью живой… тьфу! … материальной девочки, сможет начать симулировать свои собственные! Понятно? Хорошо! Теперь, внимание, дура ты набитая — это сработало! И это хорошо! Какого хрена ты меня сейчас чуть не убила?!
— Что вот в этом хорошего?! — рявкнув так, что аж стекла задрожали, Нелла подскочила с кресла, ткнув пальцем в монитор, на котором демонстрировала новые выкрутасы её дочь. Ответом ей стал звучный шлепок по лицу, выполненный Ниной Валерьевной самой себе.