Значит, и за смерть Ольги.
Вывод был прост и страшен. И сейчас Георгий уже не понимал, почему должно было пройти десять лет, чтобы осознать это. Что никакими случайностями и стечением обстоятельств нельзя оправдать его. Что именно он, Георгий, главный и единственный виновник ее гибели. Главный и единственный. А все остальное ничтожно по сравнению с его виной.
Он встал и огляделся. Костер едва тлел, помаргивая красными глазницами. Темь и пустота были вокруг. Угрожающие шумы реки и тайги густо накатывались на него из черного ниоткуда, вызывая неведомый прежде страх. Георгий включил фонарик, слабый лучик его почти бессветно заскользил по черным камням. Георгий нацедил еще бензину, плеснул на остатки костра, но уже через несколько минут красный огненный столб сник — слишком уж много темноты было вокруг. Георгий вытащил из рюкзака кобуру с пистолетом и расстегнул ее. И через минуту успокоился, начиная догадываться, что страшно ему не от темноты и одиночества, а от только что пришедшего понимания того, что в действительности произошло здесь, на Шельме, десять лет назад. И если раньше он всячески избегал вспоминать, как умирала Ольга, то теперь он знал, что должен пройти и через это. Час за часом пережить все заново. И понять что-то еще очень важное для себя.
13
Он шел замыкающим и видел перед собой серый рюкзачный горб, за которым иногда скрывалась светлая непокрытая голова Ольги. Они дошагивали последний из намеченных на тот день километров. Когда наконец выбрали место для привала, Ольга, не снимая рюкзака, опустилась прямо на землю, и Георгий увидел ее лицо — оно было покрыто крупными каплями пота и в сентябрьских сумерках казалось очень больным и усталым.
— Что с тобой? — громко спросил Георгий.
Ольга от его голоса вздрогнула и вымученно улыбнулась.
— Ничего. Сейчас пройдет. Живот схватило.
— Давно?
— С полчаса.
— Что же ты сразу не сказала?
Все они были измучены тяжелейшим переходом. И, наверно, его голос прозвучал не слишком-то ласково… Ольга не ответила, прикрыла глаза. Георгий снял с нее рюкзак, отцепил спальный мешок и не раскрывая расстелил его на земле.
— Ложись, пока палатку поставим.
— Воды дай, — слабым голосом попросила Ольга.
Он дал ей свою фляжку, Ольга сделала глоток и поморщилась:
— Теплая. Набери из реки.
Георгий зачерпнул из реки кружку ледяной воды. Ольга с жадностью выпила и прилегла на мешок. Он принялся торопливо ставить палатку и все время поглядывал на Ольгу, но все же не заметил, как она встала. Коля Барсуков тронул его за руку и молча повел головой, Георгий резко повернулся и увидел, что Ольга, согнувшись, продирается через заросли. Он кинулся за ней. Ольга громким, чужим голосом сказала:
— Не надо, я сейчас.
Пойти за ней Георгий не осмелился, несколько долгих минут стоял и слушал странные, нечеловечески грубые звуки, доносившиеся из сумерек. Ольгу рвало. Потом она медленно вышла, вытирая рот платком, сказала:
— Ну вот, теперь легче… Наверно, съела что-нибудь не то.
Вдвоем с Колей они быстро поставили палатку. Ольга легла. Георгий примостился рядом, взял ее за руку. За стенами палатки было необычно тихо. Потом Коля негромко позвал их ужинать, и Ольга сразу сказала:
— Ты иди, я не буду.
— Надо поесть, — нерешительно сказал Георгий, не зная, действительно ли ей это нужно.