Мне, очевидно, было необходимо под каким-то благовидным предлогом ретироваться. Но я сделал, как часто это со мной бывает, все наоборот. Я полез на эту проклятую лестницу. Лишь оказавшись на высоте более двадцати метров, я ясно осознал весь идиотизм своего поступка.
Но с лестницы на самом деле можно было перепрыгнуть на балкон, что я и сделал. Оказавшись на балконе, я осторожно приблизился к окнам, стараясь рассмотреть, что происходит внутри. На балкон выходили два окна, из гостиной и кухни. В гостиной было темно, а в кухне горел неяркий свет.
Подойдя к освещенному окну, я мягко толкнул форточку, которая, слегка скрипнув, отворилась. Просунув внутрь руку, я поднял нижний шпингалет и, поднявшись на подоконник, тихо спрыгнул вниз.
В кухне было сильно накурено. На полке у кухонного стола стояла высокая пепельница полная окурков. На самом столе была свалена в кучу груда тарелок с остатками пищи. Батарея разнообразных бутылок с красочными наклейками завершала этот своеобразный натюрморт.
Пройдя по коридору, я оказался в гостиной. В полумраке мне с трудом удалось разглядеть широкую софу со скомканными простынями. На столе царил такой же беспорядок, как и на кухне. Выйдя из гостиной, я пошел в сторону ванной. Подойдя к двери, я тихо отворил ее и заглянул внутрь.
В ванной, в каком-то кровавом месиве, лежала женщина, которую я искал. Кроваво-алая желеобразная масса полностью покрывала ее тело, оставляя открытой лишь верхнюю часть лица.
На полу у раковины стояла трехлитровая бутыль с вязкой темной жидкостью на самом дне. Я поднял эту бутыль и, отвинтив крышку, принюхался. Тяжелый, резкий запах сразу же распространился по всему помещению. Я быстро опустил бутыль и выскочил в коридор. Запах, безусловно, был мне знаком, но точно сказать, что это за жидкость, я не мог.
Вернувшись через минуту в ванную, я заметил, что труп женщины как бы съежился, полностью погрузившись в эту смесь. Стало очевидно, что убийца налил в ванну быстро растворяющую органику кислоту. С подобным явлением я встретился впервые.
В этот самый момент в коридоре раздался требовательный звонок. Подбежав к двери, я посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояло несколько полицейских, которые явно готовились выбить входную дверь.
Вернувшись на кухню, я перескочил через подоконник и, очутившись на балконе, посмотрел вниз. У подъезда стояло несколько полицейских машин с включенными фарами, которые ярко освещали подъезд. Я был в западне.
ГЛАВА 5
Необходимо было что-то предпринять. Во всяком случае сдаться полиции — это был не самый лучший выход. Меня, безусловно, заподозрили бы в убийстве, и, честно говоря, это было бы вполне естественно с их стороны.
Поэтому, с трудом дотянувшись до пожарной лестницы, я полез наверх. Меня сразу же заметили, и чей-то резкий голос, усиленный мегафоном, предложил мне сдаться властям. Но я упорно лез наверх. И вот когда до крыши оставалось всего ничего, они начали стрелять. Но было поздно. Перевалившись через низкий металлический барьер, я оказался вне досягаемости.
Пробежав несколько метров по гулко резонирующей крыше, я все-таки нашел открытый люк и спрыгнул вниз, на последний этаж первого блока. Не дожидаясь лифта, я помчался вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Но я рано радовался. Где-то между вторым и третьим этажом у меня подвернулась та самая нога, которую я до этого ушиб. И невольно вскрикнув, я повалился на пол.
Превозмогая боль, я пополз вниз по лестнице. Обливаясь потом и зло ругаясь про себя, я полз все ниже и ниже. Наконец, буквально за несколько секунд до того, как в подъезд ворвались полицейские, мне удалось сползти в подвал и укрыться каким-то тряпьем, лежащим в углу у самой двери.
Еще целых полчаса доблестные стражи порядка бегали по всему блоку, звоня во все двери подряд, но в подвал так никто и не спустился.
Пока в подъезде стоял шум, нога как-то не болела, но потом дала о себе знать. Нестерпимая боль, казалось, расколола мой бедный мозг надвое. Еле сдерживаясь, чтобы не закричать, я осторожно начал массировать ногу.
Постепенно боль стала затихать, и я попытался подняться. Кое-как, держась за стенку, я доплелся до двери. Немного передохнув, крепко вцепившись в массивную ручку, чтобы не упасть, я вышел из подъезда.