— Расскажи мне, что произошло в ту самую ночь.
— Я столько раз рассказывала, неужели у тебя настолько короткая память, что ты…
— Почему же тогда я чувствую, что ты лжешь мне?! — Оуэн почти кричал и угрожающе двигался в ее сторону.
Его глаза горели от гнева и обиды. Он ведь так ей доверял. Совершил столько гадких вещей ради нее. Ради семьи.
— Не смей повышать на меня голос! — Димитрова сделала выброс вперед, и ее брат отлетел на несколько метров, снеся спиной мебель.
Кости раздрабливала тягучая и воющая боль. Жгла нервы хуже оголенного провода. Каждый вздох давался с трудом. Оуэн поднялся, придерживаясь за опрокинутый стул.
Его сестра стойко терпела, не подавая вида. Будто ничего не произошло. Лишь презрительный взгляд, полный высокомерия и отвращения.
— Кирин, послушай… У нас еще есть шанс на счастливую жизнь. Мы можем сбежать. Уехать далеко на Восток. Или на Север. Помнишь, ты когда-то хотела стать зельеваром, когда нам было лет по шесть? Ты соревновалась со старшими учениками и легко их побеждала. Даже Хэльварду не удалось обыграть тебя в соревнованиях. А помнишь, как ты создала первое свое заклинание? У меня до сих пор хранится твой блокнот с записями новых зелий и ритуалов…
Димитрова улыбнулась, предаваясь мимолетным воспоминаниям. Ей казалось, что такого прошлого не существовало. Что всегда были лишь приказы отца, жесткие тренировки в саду, ужасные эксперименты в подземельях. Сколько раз ей приходилось прижимать мокрую от экстракта бадьяна тряпку к лицу? Сколько раз хрустели ее кости от очередного вживления обломков палочки? Сколько раз самые темные руны выедали кожу напрочь, оставляя ужасные шрамы?
— Мы могли бы создать настоящую семью. Вы могли бы с Хэльвардом пожениться, завести детей. Представляешь, какая прекрасная девочка у вас бы родилась? С голубыми глазами и с черными волосами. Или мальчик, похожий на тебя. У них была бы самая лучшая мама на свете…
— Я… Я не знаю…
Нет, милая, не слушай его. Он лишь хочет забрать твою власть. Посмотри, какая мощь принадлежит одной лишь тебе. Ты станешь самой могущественной ведьмой всех времен.
Шипение Нирик отвлекало. Она блокировала те самые светлые мечты, которые пытался высвободить Оуэн. Даже изменила патронус, и красивая белка превратилась в ужасного коршуна. Только, чтобы помочь…
Нирик появилась в ту самую ночь, когда отец пришел в подземелье в последний раз. Когда сказал, что из Кирин никогда не получится достойного темного мага. Что она может быть полезной только в одном. Произвести на свет настоящего волшебника. Хотел ее изнасиловать…
Кроме Нирик никого рядом не было! Никого! Собственный брат прятался в шкафу и держался за голову. Хотя должен был защищать! Должен был сражаться.
— Кирин Димитрова, я предупреждал тебя, что если ты перейдешь черту, то ответишь за свои действия, — голос аппарировавшего Хэльварда вывел ее из воспоминаний. — Ты тащишь за собой бесконечный кровавый след, но всему есть предел. Как ты посмела убить одну из ведьм Северного рода?
— Не сейчас, — попытался остановить его Оуэн, но безуспешно.
Она взглянула на свое отражение, которое лишь коварно улыбалось. Вот он, шанс доказать Нирик, что та ошибалась. Что теперь у нее есть Страж. Ее судьба. Ее Истинный.
— Я лишь следую своей судьбе, не кипятись, дорогой.
— Клан вынес тебе смертный приговор. Только анти-аппарационные чары сдерживают толпу волшебников за стенами Червена. Как только стена падет, ты умрешь. Джейн Блэкли принадлежала нам. Ее мать, Хельга…
— Позорно сбежала, предав свой народ и семью, — выпалила Кирин, приближаясь к разгневанному мужчине. — И ее потомство никак не связано с тобой, Хэльвард.
— Это не тебе решать. Я закрывал глаза на все твои преступления, но ты зашла слишком далеко. Против нас. Против меня. Хельга была моей тетей, ты знала, что Джейн…
— Тогда почему ты не вмешался? Почему не остановил меня? А? Да потому что предатели рода не могут получить помощь от своей семьи. То, что ты следил за ней последние пять лет не делает вас родственниками, — Димитрова подошла слишком близко.
Кирин чувствовала манящий мужской аромат. Чувствовала, что Эрида вела ее к нему всю жизнь. Что это ее Страж, а она — его Темная. Им суждено быть вместе. Нирик зачарованно наблюдала.
— Девчонка сама выбрала свой путь. Ты ведь знаешь, что я не посмела бы причинить ей вред, но обстоятельства…
— Моя мать боялась, что меня ждет Отречение, если я вмешаюсь. Она напоила меня туманным зельем. Когда я очнулся, было слишком поздно, — Хэльвард отвернулся в сторону, словно пытался сбросить душащее чувство вины. — Ты перешла черту давным-давно, но…
— Посмотри, ради чего я это сделала. Взгляни, теперь на моей руке кольцо Темной души, я подчиняю самое опасное колдовство, которое веками считалось утерянным. Мне будут повиноваться все волшебники от мала до велика, стоит только щелкнуть пальцами. Червен окружают дементоры, готовые исполнить любой мой приказ. А ты… Ты связан со мной.
Хэльвард взглянул в некогда любимые зеленые глаза. Чувства помешали ему разглядеть, во что превращается возлюбленная. Кем становится. И что из нее сделала черная магия. Больше не было той смеющейся Кирин, чьи волосы разлетались на ветру, чей красивый голос пел самые веселые песни, чья улыбка сводила его с ума. Она потеряна. Навсегда.
— О чем ты говоришь?
— Разве ты не любишь меня? Всем своим сердцем? Не ощущаешь, как тебя все время тянет ко мне? Ты рожден для того, чтобы править вместе со мной. Я предлагаю тебе все, что только существует, разделить пополам.
— А если я откажусь? — Хэльвард сжал посох, на который будто бы просто опирался.
Димитрова отпрянула. Взгляд непроизвольно переметнулся на зеркало, где криво усмехалась Нирик. Ее волосы так сильно опутали раму, что казалось, еще немного и старое дерево вот-вот треснет.
Я же говорила. Он предаст тебя, как и другие. Но я останусь рядом навечно. Зачем нам этот щенок? Убей. Убей его!
Кирин замотала головой. Невозможно. Эрида сказала, что у каждого Темного должен быть Страж, иначе хаос может поглотить всю магическую сущность. Равновесие. Законы должны соблюдаться даже там, где им нет места.
— Если ты не со мной, то против меня. Значит, тебя ждет смерть.
— Нет, остановись! — Димитров рванулся вперед, закрывая собой Хэльварда. — Пожалуйста, давай уйдем… Хватит крови! Хватит убийств! Ты не сможешь вернуть…
— Не вмешивайся!
Она должна была заплакать. Слезы от предательства душили, но глаза оставались сухими. Ей не нужен Страж. Ей не нужен брат. Эрида ошиблась. Кирин пройдет весь свой путь в одиночестве. Хаос — это ее прошлое, будущее и настоящее.
— Ты в прошлый раз сказал мне, что следующую нашу встречу кто-то из нас двоих не переживет. Даю тебе последний шанс. Будь со мной или умри.
Хэльвард не двигался. Смотрел на Димитрову, не моргая. В голове пролетали картинки давно минувших дней. Красная мантия, подчеркивающая зелень ее бездонных глаз. Их первая встреча возле лодочной станции. Огромная ледовая фигура, возле которой они впервые поцеловались. Букет незабудок, так тяжело добытый в горах, врученный ей на праздник весны. Сейчас он смотрел на нее в последний раз.
— Я любил тебя. Даже когда ты начала собирать армию и искать артефакты. Даже когда ты пыталась обмануть меня и поила своего брата оборотным, чтобы я думал, что ты в Болгарии. Даже когда ты истязала других людей. Я был слеп.
— Нет, нет, это совсем не так… Ты делал то, что подсказывало тебе сердце.
— Я должен был убить тебя намного раньше, — холодно проговорил Хэльвард. — Все смерти от твоей руки теперь на моей совести. Прощай, Кирин.
Димитрова поджала губы и снова посмотрела в зеркало. Нирик победно смеялась во весь голос. Безобразным каркающим смехом.
Я же говорила, моя дорогая, что он предаст тебя. Такой же, как и твой отец. Проклятый эгоист. Будь со мной. Станем единым целым. Навечно.