Только сейчас я замечаю, что дверь в кабинет открыта. Видимо, я не заметила, как прозвенел звонок. В коридоре полно ребят, некоторые перешептываются, некоторые смотрят с осуждением, некоторые просто тупо смотрят себе под ноги.
— Вот как ты думаешь?
Я перевожу взгляд на обладателя голоса и прикрываю глаза. Макс выглядит потрясенным и печальным. На ватных ногах я двигаюсь по коридору и стараюсь не замечать ярких мельташащих точек перед глазами.
Глава 21. Краснов
— Мне не нравится, как она ведет себя с нашим… с нашим папой, — говорит Влада, глядя на Владимира Венерина, меряющего зал шагами и держащего телефон у уха. — Он так старается быть хорошим для всех. Как она не понимает, что ему намного тяжелее, чем ей? Ты только подумай…
Этот светлый человечек думает о ком угодно, только не о себе. Она только-только обрела отца, но уже испытывает к нему такие теплые чувства. Глядя на ее переживания, я невольно сравниваю ее с Венериной, я диву даюсь, насколько же они разные. Одна сбежала от семьи, не поставив никого в известность: поступив, как всегда, эгоистично и неправильно. Заставила отца волноваться, да еще и не берет от него трубки. Другая же — не находит себе места из-за того, что творит первая.
— Такова суть Венериной, — я пожимаю плечами и стараюсь контролировать свое тело: меня так и тянет дотронуться до нее, обнять, утешить, но я знаю, что для этого слишком рано. Торопиться нельзя. — Она всегда была эгоисткой.
— Вчера она обвинила меня в том, что я приехала ради денег, — Влада проводит рукой по губам и тихонько вздыхает.
— Да не слушай ты ее! — ничего не могу поделать со злостью, накатывающей волной. — Она будет говорить все, что угодно, лишь бы избавиться от тебя. Не ведись на провокации, будь умнее.
— Да, но… — она убирает прядь волос за ухо, и от умиления я снова начинаю глупо улыбаться, — ее слова расстроили папу. Он может усомниться во мне. Я этого не хочу. Может, не стоило приезжать сюда.
Я слышу, стук падающих кеглей и взрыв аплодисментов. На соседней дорожке кто-то выбил страйк. Нашим семьям уже не до боулинга, мамы что-то оживленно обсуждают за столиком, папа задумчиво блуждает взглядом по предметам вокруг, отец Венериной и Влады все еще пытается дозвониться до дочери.
— Конечно, стоило! Дядя Володя, может, и не лучший отец, но он старается. Я вижу, как он смотрит на тебя. Он рад, что у него есть ты.
— Что-то я совсем расклеилась, — Влада встряхивается и аккуратно на секунду прикасается к моей руке, из-за чего по телу пробегает волна дрожи. — Спасибо тебе. Конечно, ты прав. Я должна его поддержать, извини.
Она поднимается из-за столика и идет к дяде Володе. Что-то тихо ему говорит и прижимается к нему. Его лицо вытягивается от удивления, но вот он уже обнимает ее в ответ, прикрывая глаза. Я вдруг застываю, пытаясь вспомнить, когда он так обнимал Венерину, и ответ долго не приходит на ум. Возможно, на десятый день рождения на этом самом месте.
Когда взрослые уже надевают верхнюю одежду и начинают прощаться, я предлагаю Владе проводить ее до дома пешком. Она с радостью соглашается, и мы сообщаем об этом нашим семьям.
Папа удерживает меня за рукав куртки и произносит одно слово:
— Пирог.
Я кошусь на него, как на полоумного, и понимаю, что он имел в виду только, когда мы с Владой заворачиваем на соседнюю улицу.
— Что имел в виду твой папа? — спрашивает она.
Когда я впервые заговорил с ним о понравившейся мне девочке в младших классах, он сказал мне одну вещь. Все красивые девочки, как идеальные с виду пироги. Но понравится ли тебе вкус, не узнаешь, пока не доберешься до начинки. Вполне может оказаться, что внутри непропеченное тесто или (папа точно знал, как вызвать у меня отвращение), не дай Бог, куриная печенка.
— Он думает, я — печенка? — настораживается Влада после того, как я делюсь с ней теорией папы.
— Что ты, — успокаиваю я ее. — Он думает, что ты красивая.
Мы доходим до дома Венериных слишком быстро. Я не готов расстаться с ней так скоро, поэтому озвучиваю ей свою идею:
— Может, погуляем еще?
Она ежится и указывает головой на дом.
— Я замерзла. Может, лучше зайдешь?
Мои щеки начинают пылать. Не будь это квартира Венериных, я бы зашел без уговоров. Но там наверняка уже Венерина, а значит, очередного скандала не избежать. Не хочу доставлять Владе еще больше неприятностей. Она видит мое замешательство и предлагает альтернативу.
— В прошлой школе у меня было много друзей, а места для посиделок не было. Мы проводили много времени в подъезде, просто сидя на ступеньках. Это будет здорово, вот увидишь!