Мы прошли к шатру шейха, украшенному цветными лоскутами. Сели, скрестив ноги. Все мужчины племени стояли вокруг шатра, глядя на нас. Внутрь зашли только шейх и его два сына, они исполняли роль хозяев.
Меня предупредили, что блюдо будет подано одно на всех, и я должен есть правой рукой, поскольку левая считается нечистой и использовать ее за трапезой — ужасное варварство.
Однако я оказался совершенно не готов к размерам блюда, так как это был огромный медный котел, который внесли в шатер десять человек. Он был больше старинной ванны, а внутри находились две вареные овцы.
Животных зарезали утром, освежевали и приготовили с рисом. На вершине пирамиды горячего мяса красовались две головы с открытыми челюстями, которые демонстрировали зубы и, полагаю, доказывали молодость и нежность барашков. Головы были тщательно обмотаны курдюком.
Два человека приблизились к этому пугающему угощению с чашками горячего, очень желтого расплавленного масла. Они полили им пищу в котле, и с этого момента блюдо было готово.
Я закатал правый рукав и, как почетный гость, первым зачерпнул еду. Горячее масло обожгло пальцы. Выяснилось, что единственный способ извлечь нечто съедобное — порыться пальцем в массе баранины и подцепить кусок. Тот, что извлек я, был изрядного размера. Я съел его как можно быстрее, так как у бедуинов считается невежливым есть мясо медленно. Вы должны показывать, что очень голодны.
Мясо было великолепным, но масло оказалось тошнотворным и чересчур обильным. Я наблюдал за остальными и заметил, что, съев кусок мяса, они тут же черпали пригоршню риса, скатав его в шарик, который быстро отправляли в рот.
Мне не удалось бы повторить их ловкий трюк, я просто зачерпнул рис и отжал из него расплавленное масло, так что оно потекло у меня между пальцев, вызывая отвращение, граничившее с тошнотой, но все же я съел комок риса. Хвостовой жир, который попался мне при следующей попытке отщипнуть кусок, был невероятно вкусным, по вкусу немного напоминающим костный мозг.
Через несколько минут, в течение которых мы ели с поразительной скоростью, как стая изголодавшихся волков, был подан знак, означавший окончание нашей трапезы, снова вошли десять человек и вынесли котел с бараниной наружу.
Сыновья шейха принесли нам кувшины с высоким горлом, в них была вода, а также латунный таз. Мы держали руки под струей воды, смывая масло и рис, а затем встали и вытерли руки насухо тканью, с этой целью свисавшей из-под крыши шатра. Горький кофе, приготовленный по рецепту бедуинов, был подан в обычных крошечных чашечках, похожих на яичные скорлупки; теперь пир был окончен.
Но снаружи пиршество было в самом разгаре! Все племя собралось вокруг котла. Десять человек устроились в непосредственной близости, запуская внутрь пальцы в поисках мяса, закидывая шарики риса в рот и поедая все это с колоссальной скоростью и в полной тишине. Закончив, они встали и уступили место десяти другим.
Примерно полтора десятка полуголых детей сидели в отдалении, жадными глазами наблюдая за пиршеством. Постепенно они подбирались все ближе. Один, наиболее отважный, заглянул через плечо занятого едой бедуина, и как только последний круг взрослых едоков встал, вся смуглая компания рванулась к котлу.
Они не садились вокруг котла, как старшие братья и отцы, они набросились на остатки еды, как голодные щенки. Они ныряли внутрь за костями, вытаскивая их и обгрызая, будто были животными, с какой-то невероятной энергией и восторгом.
Вряд ли я когда-либо забуду необычный контраст между варварским характером пира и прекрасными манерами хозяев. Согласно западным стандартам, эти застольные обычаи просто ужасны, а рассыпаемые хозяевами комплименты заставили бы придти в отчаяние даже двор Людовика XIV.
Шейх и оба его сына проводили меня до границы территории племени, поклонились, благословили нас на прощание и смотрели вслед, как я и мои проводники уходим.
Позднее в тот же день я спустился с высот Трансиордании в долину Иордана. Я забрался в суровое ущелье, миновал приют Доброго самаритянина и вернулся в Иерусалим, который заметно изменился с момента моего отъезда. Его улицы были полны паломников с Востока и Запада, так как через несколько дней наступала Пасха, а также еврейский праздник Пейсах и арабский Неби Муса.