Представим в своем воображении этого человека из легенды, обреченного на вечные муки, который проходит по лицу земли без цели и смысла, из ниоткуда в никуда, затерянный в веках и народах.
О чем он думает в горести и стенаниях, меряя шагами бесконечные пространства, не смея оборотиться назад, где оставил тех, кого любил?
О чем мечтает, ввергнутый в бессмертие и отягощенный скорбью?
Попасть в обжитой дом, обзавестись семьей, родить детей взамен утраченных, состариться в уюте и покое, с миром отойти к вечному сну, чтобы оплакали на неприметном сельском кладбище? Или зайти в кабачок при дороге, присоединиться к веселой компании за столом, выговориться за кружкой пива, выслушать признания?.. (К. Г. Юнг, психиатр: "Человек, знающий больше других, обречен на одиночество. Но одиночество вовсе не враждебно общению, ибо ни в ком общительность не развита сильнее, чем в одиноком человеке".)
Вечный жид был навсегда лишен дома, семьи, какого-либо пристанища на пути ветров. Для кого составлять завещание, если нет и не будет у него наследников? Для чего нужна эпитафия, если не ожидает его погребение, могильный камень на кладбище? Он не мог умереть естественным путем, не мог убить себя, обреченный на скитания до конца времен без отдыха и надежды, в жару и холод, с нищенской сумой на плече; не мог излить душу случайному попутчику, чтобы посочувствовали, повздыхали, оплакали его судьбу, – не жестокое ли досталось ему наказание (даже в легендах) за одну только фразу, особенно от руки того, кто, по верованию христиан, принес в мир любовь и всепрощение?..
Зловещий образ Вечного жида, героя народных сказаний, был хорошо известен христианскому населению и поражал воображение. Его появления ожидали в любой момент, в любом месте, а потому каждый встречный еврей, особенно в лесу или ночью, на пустынной дороге, мог напугать всякого, кто к нему приближался. Это усиливало неприязнь к чужакам, желание от них избавиться; случалось так, что толпы врывались в еврейские кварталы, так как там – по "достоверным" сведениям – прятали Вечного жида.
В середине восемнадцатого века появились сочинения, авторы которых отрицали существование Агасфера. Один из них сообщал в немецкой газете: "Изучая эту легенду, я пришел к выводу, что мир становится умнее. В тринадцатом веке верили этим шуткам… Теперь же дети будут смеяться над тем, кто стал бы высказывать подобные глупости".
Но "подобные глупости" очень живучи, особенно в народных сказаниях. Вокруг образа вечного странника накопилось немало легенд, мифов и преданий, в которых всё невероятно и всё возможно. Говорили, что следом за ним приходит чума или начинается война; утверждали, что он способен возвращать молодость пожилым женщинам; верили, что Вечный жид возвращается в одно и то же место через годы, а то и через столетия, отмечая изменения, которые происходили за время его отсутствия.
Покидая немецкий город, он будто бы уведомил его жителей: "Когда я приду сюда во второй раз, на месте улиц и домов будут расти деревья и лежать камни, а в третий раз я обнаружу только снег и лед".
Влас Дорошевич, из очерка "Агасфер" (1902 год):
"– Иди!
И он шел.
– Иди! – свистел ветер, врывавшийся в уши.
– Иди! – слышалось в пении птиц.
– Иди! – звучало в ропоте волн.
Небо, земля, звезды, горевшие в бездонной вышине, – всё в природе слилось для него в один ужасный, несмолкающий вопль:
– Иди!..
И он шел.
Истомленный, изнемогший, он шел года, века.
Сон не смыкал его очей…
Этот таинственный, неумирающий странник, проходящий по землям и странам, будоражил воображение прозаиков и поэтов, художников и композиторов.
Х. Ф. Шубарт, немецкий поэт. Из поэмы "Вечный жид" (1783 год):
Н. Ленау, австрийский поэт. Из баллады "Вечный жид" (1838 год):
Немало писателей, знаменитых и малоизвестных, разрабатывали тему Вечного жида или хотя бы упоминали его в своих сочинениях: И. В. Гете, Г. Х. Андерсен, Дюма-отец, Ги де Мопассан, В. Кюхельбекер, Э. Кине, Э. Сю, Г. Аполлинер, О. Генри, М. Твен, А. Шамиссо, Р. Киплинг, С. Гейм, Ф. Лагерквист, А. Гольдфаден, Буки бен Иогли (И. Л. Б. Каценельсон), И. Ильф и Е. Петров, И. Башевис-Зингер, А. и Б. Стругацкие… Г. Доре создал 12 иллюстраций к легенде о Вечном жиде.
А. Пушкин намеревался посвятить Вечному жиду эпическое произведение, и современник записал с его слов замысел поэмы: "В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: "Не плачь. Не смерть, а жизнь ужасна. Я странствующий жид. Я видел Иисуса, несущего крест, и издевался". При нем умирает стодвадцатилетний старец. Это произвело на него большее впечатление, чем падение Римской империи".
В 1826 году Пушкин сочинил лишь 28 строк и больше к этой теме не возвращался. Приведем первые из них и последние (заключительная строка обрывается без какого-либо знака препинания, как бы намекая на возможное продолжение):
Василий Жуковский, из неоконченной поэмы "Агасвер. Вечный жид" (1852 год):
Николай Минский (Н. Виленкин), из стихотворения "Видение Агасфера" (1900 год):
Евгений Раич (Е. Рабинович), поэт-эмигрант. Из стихотворения 1924 года:
Хорхе Луис Борхес, из рассказа "Бессмертный":
"Кроме человека, все живые существа бессмертны, ибо не знают о смерти, а чувствовать себя Бессмертным – божественно, ужасно, непостижимо уму…
Всё у смертных имеет ценность – невозвратимую и роковую. У Бессмертных же, напротив, всякий поступок (и всякая мысль) – лишь отголосок других, которые уже случались в затерявшемся прошлом… и станут повторяться и повторяться до умопомрачения…
Печаль, грусть, освященная обычаями скорбь не властны над Бессмертными…"
В 1486 году в немецком городке Неттесгейме, к северу от Кельна, родился Генрих Корнелий Агриппа, который вошел в историю под именем Агриппа Неттесгеймский.
Доктор права, медицины и богословия, он был секретарем императора, придворным врачом, дипломатом, королевским историографом, профессором в университете; он сидел в тюрьме за долги, попадал в немилость к правителям, которые изгоняли его из своих земель, и умер, по всей видимости, бездомным скитальцем на юге Франции.
Агриппа Неттесгеймский прожил замкнутую жизнь с таинственными приключениями, занимался астрологией, алхимией и черной магией, изучал кабалу, сочинил мистический трактат "О недостоверности и тщетности наук", который католическая церковь внесла в список запрещенных книг. Королевские особы обращались к нему с просьбами о предсказаниях; за этим человеком утвердилась слава мага и чародея, продавшего душу дьяволу, – а это было небезопасно, так как людей, уличенных в чародействе, живыми сжигали на кострах.
Говорили, что Агриппу постоянно сопровождал дьявол в облике черного пса, и "пес этот помогал ему во всем, что он хотел". Утверждали, что Агриппа узнавал о событиях в мире, вычитывая их на диске луны; что в один и тот же час он читал лекции в двух городах, отстоящих друг от друга на много миль; во время своих поездок расплачивался в гостиницах золотыми монетами, которые после его ухода обращались в навоз, а придворному английского короля показал в магическом зеркале лик его умершей жены.
У Агриппы Неттесгеймского была даже книга, написанная дьяволом, которая делала своего владельца невероятно могущественным. После смерти Агриппы эту книгу заковали в цепи и подвесили к потолку церкви, чтобы защитить мир от сатанинского влияния, – а затем она исчезла.
Агриппа Неттесгеймский, окутанный тайнами, будоражил воображение людей, а потому в их фантазиях повстречался с вечным странником из легенды. И вот некое свидетельство из сочинения, составленного в семнадцатом веке, – ни подтвердить его, ни опровергнуть.