Конечно, с точки зрения так называемой «правильной» или, если угодно, классической педагогики Коростелев кругом неправ. Нехорошо называть дураком взрослого человека Петра Ильича, даже если тот и в самом деле законченный дурак. И уж тем более ни в какие ворота не лезет наливать ребенку спиртное – да так, что тот сперва на стуле начал раскачиваться, потом на потенциальную прабабку грозно прикрикнул, а под конец и вовсе свалился и забылся мертвецки пьяным сном. Этот эпизод мне никогда не понять и не принять. Что за странное причастие, что за инициация? Зачем это было нужно? Или тогда все пили – время такое было?
И все же есть в этом нескладном и обаятельном мужчине, чей образ в моем сознании неотделим от образа Сергея Бондарчука, что-то безумно трогательное, пронзительно подлинное. Этакий герой своего времени – послевоенный Пьер Безухов, неуклюжий и великодушный. И если кому-нибудь однажды доведется прочитать эту книгу или же просмотреть ее экранизацию с сухими глазами, без застрявшего в горле кома, мне, право, будет жаль такого человека.
Повесть Веры Пановой «Сережа» можно прослушать в трех прочтениях. Во-первых, в профессиональном исполнении Валерия Голоколенцева (запись студийная, качество очень приличное). Во-вторых, в исполнении другого чтеца, который предпочел укрыться за псевдонимом Krokik (запись чуть похуже, есть посторонний фоновый звук, но зато произносятся названия глав, которые Голоколенцев почему-то опускает). И наконец – в виде детского радиоспектакля 1983 года с Ириной Бордуковой в роли Сережи и Николаем Пеньковым в роли Коростелева. Качество звучания здесь практически оптимальное и наиболее комфортное для восприятия. Однако имейте в виду, что это – постановка, которая в три раза короче повести и потому оставляет «за кадром» многие ее эпизоды. Включая, на мой взгляд, и целый ряд ключевых.
Уроки истории
Люблю серию «Пламенные революционеры». С детства. С тех пор, как лет в десять дед подарил мне на день рождения голубой томик «Три солнца. Повесть об Уллубии Буйнакском», а годом позже, углядев на прилавке книжного киоска на ВДНХ знакомый звездно-буквенный логотип, упросил тетю купить мне роман «Ударивший в колокол» об Александре Герцене. Нужно ли уточнять, что лиха беда была началом прекрасной долгой дружбы?
Книгу Владимира Красильщикова «Звездный час», посвященную Григорию «Серго» Орджоникидзе, приобрел в 1987 году мой младший брат, заразившийся от меня страстью к этому странному коллекционированию. В ту пору имя главного героя еще носили горьковский авиазавод и столица Северо-Осетинской АССР – нынешний Владикавказ.
Личность Серго Орджоникидзе – весьма показательный и вместе с тем нетипичный пример большевика-ленинца, ставшего крупным государственным и партийным деятелем сталинского призыва. Судите сами:
В чистках и репрессиях не участвовал. Напротив, до последнего сохранял порядочность, а когда вопрос, с кем он – с палачами или жертвами, – встал ребром, добровольно вычеркнул себя из списка живых.
В изображении автора герой – как взлетающий самолет – дел по горло, планов громадье, и вот только тяжелые недуги, заработанные в царских тюрьмах и на каторге, тянут к земле. Вскользь упомянута трагическая гибель любимого старшего брата Папулии, о котором в книге сказано немало теплых, хороших слов: по сути, Павел Константинович не просто поддерживал Серго, но содержал его материально, примерно как Тео Ван Гог – Винсента. Увы, грузинскому Тео его доброта и братское самопожертвование вышли боком: в 1937 году Павел (Папулия) Константинович Орджоникидзе был арестован и расстрелян.
Собственно, гибель брата и предрешила трагический финал самого Серго. Красильщиков не уточняет причину смерти наркома, всячески подчеркивая его нездоровье и тем как бы поддерживая официальную версию о сердечном приступе. Однако факт самоубийства в книге тоже не отрицается, а значит, автора нельзя упрекнуть в необъективности или, тем более, ангажированности. В рамках своей эпохи, в условиях реального, физически ощутимого идеологического давления он попытался остаться честным и непредвзятым. Достойная позиция.