О трагедии трудового крестьянства в годы коллективизации у нас писали многие (Гузель Яхина даже с Михаилом Шолоховым на сей счет умудрилась заочно перемигнуться, введя в свое повествование одного из ключевых персонажей «Поднятой целины»). Однако еще никому из авторов не удавалось вызвать такого сильного эмоционального отклика у читателей. Сразу несколько моих знакомых, прочитав «Зулейху», увидели и узнали в ней историю своих предков.
Роман можно условно разделить на три неравные части: жизнь героини до раскулачивания, дорога к месту ссылки и, собственно, само лагерное бытие. Некоторые критики упрекали автора в недостаточном сгущении красок при описании ГУЛАГа: дескать, на фоне того, что Зулейхе довелось пережить в доме мужа, ужасы сталинских лагерей кажутся какими-то нестрашными. Тут как раз не вижу никаких противоречий: очень даже часто случается, что свобода внешняя и свобода внутренняя не совпадают во времени и пространстве. И можно быть рабыней в собственном доме, имея статус добропорядочной жены и вполне себе обеспеченной хозяйки, и, наоборот, осознать себя как гордую и независимую личность, только лишившись всех прав и состояний и оказавшись на краю света и гибели.
Лично мне больше всего понравилась часть третья. Очень уж хорошо удалась автору история создания поселка Семрук – своего рода таежная робинзонада, заставившая вспомнить любимые с детства книги: «Дикий урман» Анатолия Севастьянова, «Черничные глазки» Федора Кнорре, «Дерсу Узала» Владимира Арсеньева, а также повести и романы Григория Федосеева.
Злые языки из числа все тех же румяных критиков и тут нашли, к чему придраться: автор-де – городская барышня, тайгу кирзачами не топтала, костров с одной спички не зажигала, рыбу руками не ловила. Откуда ей знать про лесное житье-бытье? Претензия, на мой взгляд, абсурдная. Открою страшную тайну: Пушкин не жил во времена Пугачева, а мсье Жюль Верн практически никуда не выходил из своего кабинета и ни на Северном полюсе вместе с капитаном Гаттерасом, ни в Экваториальной Африке вместе с пятнадцатилетним капитаном Диком Сэндом побывать просто физически не мог. Все свои путешествия в пространстве и времени большинство писателей совершают силой своего творческого воображения. Автору «Зулейхи» такое путешествие, на мой вкус и цвет, удалось. Она не только сама вместе со своими героями умудрилась пережить суровую зиму в далекой тайге – она еще и десятки, если не сотни тысяч читателей с собой туда прихватила. Кстати, не знаю, каков к настоящему времени суммарный тираж романа, но тот факт, что книга уже переведена на два десятка языков, говорит сам за себя. Похоже, жизнь и судьба молодой татарской крестьянки не оставили равнодушными не только наших соотечественников.
Гузель Яхина не задерживает чересчур пристального читательского внимания на внешности своей героини. Портрет Зулейхи мы создаем сами – сплетаем из немногих оброненных героиней слов, ее поступков и жестов, а чаще всего – пассивного бездействия, постоянной готовности принять внешний мир и раствориться в нем с одновременной замкнутостью внутри себя самой. Лично мне почему-то героиня представлялась не классической дочерью Востока, жгучей брюнеткой с пылающим взором черных глаз, но чем-то нашим, волжским, почти русским – русоволосым и ясноглазым, тихим, как лесной ручей (не зря же в самом начале книги Зулейха обращается к местному лешаку – шурале). Словом, представлял себе на месте главной героини этакую… Чулпан Хаматову. Кроме шуток. Потому и не удивился, когда узнал об экранизации и выборе актрисы на главную роль. Как-то убедила меня Гузель Яхина, уговорила исподволь, что именно так ее Зулейха и выглядит. И никак иначе. Все-таки сценаристка по образованию, что вы хотите. Владеет искусством вербальной визуализации.
В заключение несколько слов об аудиокнигах. Роман «Зулейха открывает глаза» примерно в одно и то же время озвучили три исполнителя: Ирина Воробьева, Елена Калабина и Фирдаус Ганеева. Профессионализм чтиц во всех трех случаях сомнений не вызывает. Качество записи чуть получше в первых двух случаях (а во втором еще и музыкальное сопровождение присутствует), зато в третьем не приходится сомневаться в том, что имена собственные и специфические национальные термины вроде татарского лешего шурале будут произнесены с правильным ударением и артикуляцией. Лично мне больше понравилось прочтение Ирины Воробьевой, но моего мнения никому не навязываю. Более того, книга заслуживает неоднократного прочтения – так отчего бы не послушать ее в разных исполнениях? Кстати, существует также запись романа в переводе на татарский язык (текст читает Алия Калимуллина). Ради интереса включил и послушал. Практически ни слова не понял, кроме имен и фамилий, но до чего же красиво звучит!