ПII 23.10.37 Итак, не советую Вашему знакомому ехать в Индию только в поисках Учителя, произойдёт большая затрата сил и времени, которая не оправдается результатами. Знания приобретаются в любой стране, так же как и Учитель неизменно появляется, когда ученик готов, закон этот непреложен.
Но если сердце отзвучит на высокие красоты Природы, то, несомненно, величие наших Гималаев и та особая насыщенная духовностью атмосфера, которая тысячелетиями накоплялась вокруг них благодаря присутствию Обители Махатм и благословенных Риши, оставят неизгладимое впечатление на всю последующую жизнь.
Между прочим, люблю вспоминать место из Добротолюбия — когда св. Антоний Великий, находясь в пустыне, в отшельничестве, обратился к Господу с просьбой указать ему Учителя, который мог бы его наставить в высшем знании и во всякой добродетели, он был направлен в ближайший город к одному сапожнику.
ПII 25.1.38 Достали ли Вы книгу Уайта Борьба религии с наукой? Хотя она издана в сильно сокращённом виде, всё же в ней сохранился ценнейший материал, который убедительнее богословских прений.
Привожу Вам из Добротолюбия (том первый) прогноз Антония Великого о состоянии монашества в не столь отдалённом будущем.
«26. В другой раз св. Антоний открыл своим ученикам, как от умаления ревности расслабеет монашество и померкнет слава его. Некоторые ученики его, видя бесчисленное множество иноков в пустыне, украшенных такими добродетелями и с таким жаром ревнующих о преуспеянии в святом житии отшельническом, спросили авву Антония: “Отче! долго ли пребудет этот жар ревности и эта любовь к уединению, нищете, смирению, воздержанию и всем прочим добродетелям, к которым ныне так усердно прилежит всё это множество монахов?” Человек Божий с воздыханием и слезами ответил им: “Придёт время, возлюбленные дети мои, когда монахи оставят пустыни и потекут вместо их в богатые города, где, вместо этих пустынных пещер и тесных келий, воздвигнут гордые здания, могущие спорить с палатами царей; вместе с этим возрастёт любовь к собиранию богатств; смирение заменится гордостью; многие будут гордиться знанием, но голым, чуждым добрых дел, соответствующих истинному знанию; любовь охладеет; вместо воздержания умножится чревоугодие, и очень многие из них будут заботиться о роскошных яствах, не меньше самих мирян, от которых монахи ничем другим отличаться не будут, как одеянием и наглавником; и несмотря на то, что будут жить среди мира, будут называть себя уединенниками (монах — собственно уединенник). Притом они будут величаться, говоря: я Павлов, я Аполлосов (1 Кор., гл. 1, ст. 12), как бы вся сила их монашества состояла в достоинстве их предшественников: они будут величаться отцами своими, как иудеи — отцом своим Авраамом. Но будут в то время и такие, которые окажутся гораздо лучше и совершеннее нас; ибо блаженнее тот, кто мог преступить, и не преступил, и зло сотворить, и не сотворил (Сир., гл. 31, ст. 11), нежели тот, кто влеком к добру массою стремящихся к тому ревнителей. Почему Ной, Авраам и Лот, которые вели ревностную жизнь среди злых людей, справедливо так много прославляются в Писании”».
Да, самое трудное — это омыть тело Христа. И самое безумное и разлагающее явление заключается в признании некоторых представителей церкви — что им «не страшны отрицатели истины, но именно теософы и всякие оккультисты, которые хотят по-своему представить Христа. И с ними они будут бороться всеми мерами насмерть». Вы чуете, что скрыто под таким признанием? Страшно становится за такое возрождение средневековой нетерпимости. И главное, что в основе лежат те же побуждения, которые создали инквизицию, этот апофеоз человеческого невежества и корыстолюбия.
Служение