когда он терпит поражения в этой борьбе, они представляются мне залогом будущей победы.
5
«— Ты везде будешь хорош», — говорит ему князь Андрей, — «но одно: перестань ты ездить
к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и все...
—
Знаете что! — сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль,
— серьезно, я давно это думал. С этого жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Го-
лова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
—
Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
—
Честное слово!»
И вот он выходит белой петербургской ночью на ули цу, чувствуя себя душевно очищенным
после серьезного разговора с князем Андреем, и начинает сам с собой спорить, сам себя уговари-
вать. Это то, что мы все так отлично умеем, особенно в молодости, — доказывать себе:
можно и даже нужно делать то, чего делать нельзя, но хочется.
«Хорошо бы было поехать к Курагину, — подумал, он. Но тотчас же он вспомнил данное
князю Андрею честное слово не бывать у Курагина.
Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захо-
телось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас
же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем кня-
зю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти
честные слова — такие условные вещи, не имеющие никакого определен ного смысла, особен-
но ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет, или случится с ним что-нибудь
т акое необы кновенн ое , что не будет уже ни че с т ного, ни бесчестного... Он поехал к Ку-
рагину». (Курсив мой. — Н. Д.)
Трудно понять, как далось Толстому это немыслимо полное, глубокое и точное понимание два-
дцатилетнего человека. Трижды повторенное: «Но тотчас же... Но тотчас же... И тотчас же...», «осо-
бенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же он умрет...» Это назойливое «же»: «ежели, может,
завтра же...» А за всем этим — Пьер с его ошибками, поисками... Снова, как про князя Андрея, ду-
маешь: главное не в том, чтобы прожить жизнь не ошибаясь. Самое главное — судить и казнить себя,
преодолевать себя снова и снова.
Сколько раз читаешь «Войну и мир», столько раз и видишь всех по-разному. Когда-то Наташа с
куклой была мне ровесницей, а Наташа на бале — старше, и Пьер в первых главах был взрослый че-
ловек, его колебания казались странны, а князь Андрей вообще был далек, как звезда. Сейчас я вижу
в Пьере ровесника своего сына — и потому прежде всего жалею, очень его жалею, и стараюсь по-
нять, зачем ему так уж надо было к Курагину, и понимаю: очень же интересно, посадив квартального
на медведя, пустить его вплавь по Фонтанке, и сержусь: вот бедолага, ведь мог вывалиться из окна
вместе с этим безумцем Долоховым, и огорчаюсь; разве можно столько пить вина, зачем не сдержал
слова, — и желаю ему добра, и предчувствую: долго еще добра не будет...
4. ОТ ПОРУЧИКА ДО ИМПЕРАТОРА
По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
……………………………………
Есть остров на том океане —
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила.
А в ней император зарыт.
…………………………………….
И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.
Из гроба тогда император
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук...
6
Это написано в 1840 году. Почти через двадцать лет после смерти Наполеона и почти через
тридцать лет после разгрома его армии русский поэт Михаил Лермонтов видит Наполеона героем,
страдальцем и сочувствует ему:
Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон.
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он...
Наполеон был сослан на остров Святой Елены в 1815 году и умер там 5 мая 1821 года. Но
весь длинный девятнадцатый век он продолжал владеть умами и душами молодых людей всей Евро-
пы; мы знаем их из литературы: это француз Жюльен Сорель из «Красного и черного» Стендаля и рус-
ский помещик Онегин (в его кабинете стоял «столбик с куклою чугунной под шляпой, с пасмурным че-
лом, с руками, сжатыми крестом»). И — гораздо позже — нищий студент Родион Раскольников, вы-
строивший на примере Наполеона свою жестокую философию («Преступление и наказание» Ф. М. До-