Первые, как минимум полчаса, мы сидим молча, слышно лишь тяжелое дыхание и отзвуки перестрелки с улицы. Каждый старается упорядочить в голове происходящие. Не могу избавиться от окровавленного зайчика перед глазами и тела маленькой девочки. Вериния сдается первой – тихонько поскуливает и сглатывает ручьи слез, я же не смогу сейчас проронить и слезинки. Страх полностью парализовал мозг, как в лавандовых снах, когда наступает момент отчаяния и принятия неизбежности. Кажется, все вокруг происходит не со мной, я просто наблюдаю со стороны.
Долго сидеть в одной позе тяжело, начинает затекать тело. Прим расчищает рукавами кусочек пола от мусора для меня. Пусть свернувшись калачиком, но мне удаётся прилечь, уложив голову на его колено.
– Прим, как думаешь, они живы? ― шепчу я.
– Люди на улицах?
– Нет. Мама и Мэл, ― еле слышно выговариваю их имена.
От ужаса мысли сводит горло.
– Конечно. Даже не думай об этом. Убежище недалеко от нашего дома. Они наверняка услышали выстрелы пушек с моря, у них было время спокойно добраться до укрытия.
Я знаю, что это только желаемые догадки, но верю его словам. У меня нет выбора. Кажется, если закрыть глаза, это всё окажется лавандовым сном и волшебные руки Прим, что гладят меня по волосам, вернут меня в реальный мир, где всё по-прежнему.
– Поспи, тебе будет легче, ― заботливо просит Прим.
– Только пообещай мне, ― поднимаю на него умоляющий взгляд.
– Что?
– Что ты будешь со мной.
Он мягко улыбается в ответ, склоняет голову над моим лицом, нежно проводит большим пальцем по нижней губе и легонько, но тепло целует меня в губы.
– Я всегда с тобой.
Мне всё равно что он целовал меня на глазах у друзей. Не знаю почему он так сделал, но это касание его губ – моё спасение от всех кошмаров наяву и во сне. Прим монотонно, убаюкивающее, разглаживает каждую порядку моих волос. Раны на коленях горят огнем и кровоточат, а осколки в ладонях цепляются за всё, что не возьмись. Я закрываю глаза. Грезы поглощают меня без остатка.
У меня больше нет дома. Солнечный Литор, в котором пахнет рыбой и морской солью затянут серым занавесом огня. Умолкли чайки и шум прибоя. Их заглушил свист пуль.
ЦВЕТ КАЖДОГО ДНЯ
Глава 18
Ароматная лаванда расстелилась ковром подо мной и исколола веточками мне всё тело. Огромное поле: я лежу в самом сердце бескрайних сиреневых просторов, в попытках уснуть, как велел Прим, но земля слишком твердая и холодная. Неудобно. Встаю. Насыщенный запах тоненьких цветочков, оседает горечью в горле. Веки настолько тяжелые, что невозможно долго держать глаза открытыми, а непослушное тело то и дело борется с затуманенным цветом разумом.
Горечь в горле провоцирует позывы тошноты. Я хочу уйти, подняться с примятой травы, но двигаться так тяжело, что удается только сесть. Если не встану прямо сейчас, горький вкус ядовитого аромата отравит меня. Лавандовый мир крутится подобно карусели. Что со мной делают эти цветочки? Сиреневые пятна, повсюду… Они переходят в фиолетовые разводы, огромными бульбами летают в воздухе. Так красиво! Вот бы дотронуться до них, но они невесомы, словно в космосе мерцание звезд. Волшебные клубни преображаются в мерцающие облака и уплывают вдаль. Вокруг всё как в сказке: переливается россыпью блесток оттенков лаванды, а сами веточки под ладонями такие нежные и бархатистые, что хочется погладить сиреневый ковер.
Лавандовое поле, как в замедленной съемке кино, играет переливами оттенков, ласкает, услаждая взор. Страха нет. Я дышу. Не нужно бежать. Я не тону в сиреневой бездне – я здесь гостья. Это реальность? Или я умерла? Мне нельзя умирать! Я не могу оставить маму… Я не могу оставить Мэл.
Пытаюсь встать на ноги, но голова так сильно кружится, что я падаю снова и снова. Блестящее облако развеивается и всё вокруг становится четким и понятным. Ядовитый запах лаванды настолько въелся, что я перестала чувствовать его горький вкус, от чего в голове яснеет.
Горизонт сиреневых веточек сливается с красным закатом, перенимая отблеск на сотни окровавленных тел. Набравшись сил я осторожно ступаю по полю, через солдат. Они лежат так тесно друг к другу, что не видно куда можно сделать шаг. Я могла бы им всем помочь, но слишком поздно. У них кудрявые волосы, точно, как у Прим. Они лежат лицами вниз. Чем яснее моя голова, тем более невыносимым становится зрелище. Запах цветов сменяется на едкий запах крови, от которого во рту металлический привкус, он парализует рассудок, пропуская под кожей заряд ужаса. Дрожь в руках… Тяжело дышать…