– Детка! ― обхватывает руками моё лицо. ― Родная, ты вернулась ко мне.
Сознание ещё медленно воспринимает реальность, с каждой минутой я всё меньше понимаю, что происходит. Джудин целует меня в лоб и прижимает к себе. Так я чувствую себя немного уютнее, но не понимаю, почему он позволяет себе подобное при докторе Ролло. Его объятия такие родные, что я, несмотря на все странности, поддаюсь нежностям и сворачиваюсь комочком, зарываясь в его грудь. Пытаюсь спрятаться от яркого света и пугающей неизвестности.
– Давление в норме, зрачки тоже. Похоже, она полностью пришла в себя, ― озвучивает результаты осмотра доктор Ролло.
– А память?
– В этот раз очень далеко. Нужно дать пару часов на адаптацию, и она вспомнит.
Разговоры загадками начинают выводить меня из себя. Собираюсь с мыслями и несмотря на боль в горле пытаюсь громко и внятно задать важный вопрос.
– Что происходит? Вы можете мне толком объяснить? Эти все фразы… словно вырванные из контекста. Меня пугает всё это.
– Лаванда, ― нерешительно начинает доктор, ― из твоей памяти выпали события определенного промежутка времени. Так бывает после того как отступает приступ. Если ты постараешься не нервничать и соберешься с мыслями, за пару часов всё восстановится. Тебе нужен покой.
– После приступов? Вы имеете в виду мои лавандовые кошмары? ― нерешительно уточняю я.
– Ну, ты их называешь так, ― с улыбкой кивает Ролло.
– Выпал из памяти промежуток времени? Но раньше такого никогда не было.
– Мы предполагаем, что это реакция организма на препараты, которые тебе помогают прийти в себя. В предыдущий раз, ты не смогла самостоятельно справиться с приступом, мы были вынуждены обратиться за помощью к медикаментам. Кратковременная потеря памяти – это побочный эффект.
Глаза Лидии наполняются слезами, но она смахивает их, изображая какую-то нелепую деятельность: поправляет мне постель, к примеру. Доктор выходит из палаты и Лидочка, вслед за ним. Мы с Джудином остаемся вдвоем, чему я очень рада, наконец-то мы можем нормально поговорить.
– Джуд, что он такое говорит? ― Слёзы сами наворачиваются на глаза, я держусь изо всех сил, чтобы не разреветься как маленькая девочка у него на руках. ― Я ничего не понимаю. Мне страшно. Не понимаю, что за картинки у меня в голове, ― истерично проговариваю всё накипевшее. ― Не могу разобрать, где картинки из кошмара, а где воспоминания.
– Детка, всё хорошо. Ты главное не торопись и не нервничай, скоро всё встанет на свои места.
Он гладит мои волосы, нашептывая утешительные слова, прижимает меня к себе и целует. Не понимаю, почему не пришел Прим, как Лида обещала, но присутствие Джудина все же лучше, чем быть одной.
– Раны на руках пропали. Куда они пропали? Разве это возможно так быстро? Джудин… мне кажется, я схожу с ума.
Горячие слёзы непроизвольно катятся по щекам. Я смотрю на белоснежные ладони, изучая каждый миллиметр. Ногти чистые, нет никаких следов грязи и забитой в трещинки засохшей крови, будто вычищали всю эту гадость щеткой или отмачивали в перекиси водорода, чтобы избавится от следов смерти, что я видела на набережной. Когда было моё «вчера»? Это вообще реальность?
Сотни вопросов роятся в голове как пчелы в улике, но Джудин не хочет отвечать, только жалеет меня словно умалишенную. Я сошла с ума? Расслабляя руки замечаю, если не натягивать кожу можно рассмотреть бугристые рубцы на подушечках ладони – короткие шрамы от стекол, что врезались мне в руки, когда я упала.
– Это шрамы? ― спрашиваю я, не отрывая глаз от ладоней.
– Да, детка, ― кратко отвечает Дивайс.
– Значит обстрел на набережной не часть моих лавандовых снов?
– Нет, милая.
Рубцы на ладонях уже даже не розовые, им не меньше трех месяцев. Сколько же времени выпало у меня из памяти? Пытаюсь сосредоточиться, как и говорил доктор Ролло. Хочу вспомнить, что было после того как я уснула, но в мыслях только та маленькая девочка и её зайчик. Она была совсем кроха, как Мэл. Мэл… Назойливые песни ночного сверчка из окна отвлекают. Я встаю закрыть его, чтобы заглушить отвратительный звук, наклоняюсь в попытке дотянуться до ручки и вдруг моё сердце останавливается: огромная, пышная вишня цветет под окном, заливая ароматом всю улицу.
– Джудин… за окном цветет вишня, ― я поворачиваюсь, глядя с ужасом то на него, то на свои ладони. ― Джудин, вишня в сентябре не цветет.
– Детка, сейчас апрель.
Апрель? Сейчас Апрель… Три месяца осени, три зимы, а сейчас второй месяц весны. Вот почему шрамы белые!