– Восемь месяцев по-вашему это – определенный промежуток времени?! ― срываюсь на крик, забывая про хрипоту в горле.
– В прошлый раз выпала всего неделя. Неважно… Это пройдет. Тебе только нужно успокоиться.
Злюсь на себя за то, что не могу вспомнить всё сама, но молчаливый Джудин, доводит меня до придела кипения. Я готова кинуться на него с кулаками, удушить его трубкой от капельницы или всё сразу, только бы вытащить хоть слово конструктива из событий последних полугода.
– Ты не можешь просто рассказать, что произошло? Почему в этот раз я не смогла выйти из кошмара сама? Почему они вообще меня мучают?
Джуд обреченно смотрит на то, как я мечусь под окном из стороны в сторону, заваливая его вопросами без ответов. Похоже, подобная реакция для него не в новость, я вполне предсказуема, и это сводит с ума еще больше. Все мои попытки получить разъяснения тщетны, он заверяет, что я должна вспомнить всё сама.
– Ладно. Мне нужно побыть одной. Дай мне время, ― сдаюсь я.
– Твоё платье в шкафу. Комната триста четыре. Пойдешь, когда будешь готова. Мне нужно возвращаться к работе.
Целуя по-отцовски в лоб, он оставляет меня наедине с мыслями, нервами и цветущей вишней за окном. Запах лекарств и больничных простыней нагнетают чувство тревоги. Открываю шкаф и бросаюсь на поиски обещанного платья вместо ужасной рубашки, я планирую быстрее уйти из этого места.
Серая саржа аккуратно сложена на полке. Расправляю плотную грубую ткань. Оказывается, это и есть та самая сменная одежда – заношенное платье с юбкой солнце-клеш немного за колено и с затертым воротником стойкой, застегивается на пуговицы от талии до горла, рукав до локтя, чтобы можно было носить круглый год. Мама шила когда-то из такой ткани форму рабочим в порт. Помню, остались лоскутки для игр и ещё тогда эта ткань показалась мне такой неприятной, что я даже для куклы не захотела шить из нее платье. Теперь такое неприятное платье есть у меня.
Почему из всех моих вещей Джудин оставил именно это? Надеваю колючее платье, что похоже больше на робу. Оно плотно садится на тело, кажется, я стала ещё худее. Вставляю одну за другой пуговицы в петельки и вместе с ними в моей голове будто пазлы, собираются частички событий – это ужасное платье действительно форма!
Высокая, крупная женщина по имени Карна – сестра-хозяйка госпиталя – нехотя выдавала при приеме на работу мне два таких платья, а в придачу к ним два передника: один просто завязывается на талии, а второй с грудинкой – для операций. Я давно не официантка в баре, я – медсестра. Практически сразу из младшей помощницы медсестры терапевтического отделения, меня перевели в хирургию. Я помогаю врачам на операциях и занимаюсь пациентами отделения.
Так вот как это работает! Стоит соприкоснуться с чем-то связанным с событиями из жизни, как туман застилающий эту часть воспоминаний развеивается и возвращает память.
Заплетаю волосы в тугую косу, как делала Вериния мне перед сменой, поправляю рабочее платье, беру ключ и иду в комнату триста четыре. Ноги сами ведут в студенческое общежитие, часть которого отдана для медицинских работников. Апрельский вечер прохладный, но кроме платья у меня ничего не было, так что приходится терпеть дрожь.
Совсем молодые мальчишки, не старше меня, расхаживают в военной форме по территории из корпуса в корпус. Я всматриваюсь в лица каждого из них, но никого не узнаю. Странно, ведь если я живу на территории кампуса уже больше полугода, должна бы знать студентов хотя бы в лицо. Последняя комната вдоль темного и длинного коридора и есть номер триста четыре. Посмотрим, что она расскажет обо мне.
Убогие стены с облущенной краской и единственная лампочка, что еле светит в самом начале коридора, рушат всё мои фантастические представления относительно элитности учебного заведения. Вставляю ключи в дверной замок, но не успеваю провернуть, как дверь открывается с внутренней стороны. На пороге с абсолютно невозмутимым лицом, к моему глубочайшему удивлению, стоит Триша.
– Явилась значит, ― с пренебрежением кидает мне в лицо с порога. ― А я-то думала в этот раз тебя всё же упекут в дурку. ― Она осматривает меня с ног до головы скривив лицо так, будто увидела слизняка под ногами. ― Хотя, о чем я говорю… Такую находку как ты в военное время нужно беречь.
– Привет. Мне сказали это моя комната.
Растеряно стараюсь завязать нормальный разговор. Вот уж не ожидала таких едких нападок с порога.
– Вон та часть, ― показывает на кровать у окна. ― Ты опять, что ли, не вся вернулась с припадка?
Вопрос явно риторический, так как ответ ей не нужен. Мы никогда не были подружками, да и не говорили даже, ведь наши миры слишком далеки друг от друга, но я и подумать не могла, что Триша, такая законченная стерва. Её тон и манера в которой она со мной говорит настолько надменная, что даже для девочки из «Альфы» это слишком. На Трише такое же платье, как и на мне, это первое, что бросается в глаза, а ещё мы соседки по комнате: вот уж неожиданный поворот! Она поправляет передник, любуется в зеркало на стене и собирает какие-то мелочи в сумочку.