Обещание звучит неутешительно. Как же его сдержать, когда мы больше не хозяева своим жизням?
– В этот раз, твоё возвращение не зависит от тебя. Отряд снайперов будет снимать мятежников с позиций, пока пехота проберется к штабу повстанцев с восточной стороны леса. У повстанцев тоже есть снайперы, которые снимают наших солдат, охраняя свой штаб. Высунешься на сантиметр больше положенного и тебя подстрелят, а если пехота засветится, вас возьмут в плен.
Наш разговор прерывает щелчок открывающейся двери. Прим прижимает палец к губам в знак молчания. Нужно спрятаться от нежеланного гостя и вести себя тихо, вот только спрятаться тут особо некуда. Шаги похожи на мужские. Мы присаживаемся за мешками с больничными одеялами, я теряю равновесие и падаю, задевая локтем бутылёк с йодом.
– Лаванда, это ты? ― раздаётся голос незваного гостя.
Подхватившись с места и прихватив одно одеяло, я выхожу на проход в надежде утаить встречу с другом.
– Доктор Ролло… Я тут зашла взять одеяло. Вчерашнего бойца, что шили после гранаты, очень морозит, нужно согреть, ― вру я.
– Тебя половина госпиталя ищет.
– Что-то случилось? ― как ни в чём не бывало уточняю я.
– Да! Случилось то, что ты единственная со всего медперсонала можешь нарушить приказ командира и покинуть территорию госпиталя, когда тебе вздумается. Поэтому, когда ты пропадаешь из виду я начинаю волноваться, ― отчитывает меня доктор.
– Я ещё раз извиняюсь за вчера. Я была не права, но мне очень нужно было проветриться.
– Ладно, это пройденная тема. Есть новости. В районе береговой линии обстрел, мы ожидаем раненых. Приступай к перевязкам, позже на это не будет времени.
Доктор Ролло берет с полки лоток с инструментами и выходит, оставляя за собой незакрытую дверь.
– Так ты обещаешь мне, что позаботишься о Триш?
Вопрос Прим ещё раз подтверждает, что несмотря на мои просьбы, он принял решение и я его не остановлю.
– Как ты понимаешь слово «позаботишься» в данной ситуации? ― холодным тоном уточняю я.
– Ты единственный человек из всех мне знакомых, кто может шить раны, попадать в яблочко десять из десяти стреляя даже одной рукой и при этом правильно подобрать слова утешения в тяжелую минуту, ― улыбаясь во весь рот, ерничает Прим. ― Я думаю твои руки самые надежные по нынешним временам.
– Обещаю, ― опуская глаза, тихо отвечаю я.
Спорить смысла нет, да и аргументы у меня закончились. Триша очень важна для него, я не могу отказать в просьбе. Ненавижу эту заносчивую девицу! Почему Прим выбрал именно её своим объектом обожания? Она страшная неженка и настоящая плакса, стоит легонько толкнуть или сказать какое-то обидное слово и всё – у неё глубочайшая травма души. Теперь мне придется вытирать сопли и носиться с ней, как с питомцем до возвращения Прим.
Подхожу близко-близко, подтягиваюсь на пальчики, чтобы быть как можно выше и хоть немного сравняться ростом. Одной рукой обнимаю его за шею, а второй глажу кудрявые волосы.
– Вернись ко мне. Прошу тебя…
Он крепко прижимает меня к себе, словно прощается. Не хочу расцеплять руки у него на шее. Кажется, если отпущу сейчас, эти объятия станут последними в нашей жизни. Он зарывается носом в мои волосы. Ком горечи удушливой волной подкатывает к горлу. Нужно идти, иначе не смогу его отпустить.
Мы прощаемся… Не оборачиваясь я просто иду с одеялом к выходу.
Хирургическое отделение находится на втором этаже госпиталя. Два дня назад солдаты ходили в разведку к восточному штабу повстанцев, отряд наткнулся на заложенную в лесу мину – двое убитых и двенадцать раненых. Ранения абсолютно разной тяжести, от осколков до оторванных конечностей. Все эти парни сейчас под моим особым контролем, так как раны ещё свежие и перевязки требуются часто. Среди раненых ребята разного возраста, с разной военной подготовкой, но самое страшное, что в числе моих пациентов Лукас.
После наступления, что пригнанные в тот же день стражи города успешно подавили в течение трех суток, были созваны все мужчины Литора, для отбора добровольцев в ряды солдат. Парней и мужчин, что проходили срочную службу в армии забрали на трехнедельную подготовку по разным направлениям, в зависимости от рода войск, где они служили, а мальчишек от шестнадцати до девятнадцати лет добровольно-принудительно зачислили в списки студентов института, даже дали самостоятельно выбрать факультет. Так Лукас прошел срочный курс подготовки и стал солдатом разведчиком за каких-то несколько недель. Только после первой разведки, с которой не вернулись двое солдат, Вериния наконец призналась самой себе, что Лукас значит для неё куда больше, чем она пытается изображать.