Бегу со всех ног по длинным коридорам госпиталя, сбивая всех на пути. Прохожие что-то кричат вслед, но я не слышу. Поскользнувшись на гладком мраморе перед кабинетом Джуда я падаю на пол. Острая боль в колене ещё больше путает букет воспаленных чувств. Сложно сфокусировать внимание на чем-то одном. Стены, свет, люди – всё размыто. Джудина в кабинете нет. Мне нужно его найти! Дверь в ординаторскую заедает, но я дергаю за ручку со всей силы и буквально ввалившись, вижу его.
– Джудин! ― Бросаюсь к нему со всех ног. ― Джудин, я заболела, правда?
– Лаванда, что с тобой?
Он вытирает платком капельки пота с моего лица, а я едва сдерживаю нарастающую внутри истерику.
– Я же заболела, правда?
– Детка, уже всё хорошо. Ты только успокойся.
– Нет же! Я заболела! Я лежала в госпитале. У меня есть вот это, ― показываю на синяк от катетера, ― меня лечили!
– Да, так и было.
– Джудин, где моя мама? Почему она не пришла меня навестить? Я хочу знать, почему!
Присутствующие на пятиминутке в ординаторской врачи и медсестры застыли в молчании, затаив дыхание. Джудин не хочет отвечать на мой вопрос, он мнется, пытается подобрать слова, но в конце концов только прячет глаза. Не нужно даже говорить и так понятно – воспоминания настоящие. Слёзы обжигают глаза, без сил я падаю на пол и кричу:
– Я хочу к маме! Мамочка…
Все невыплаканные слёзы со дня её смерти, наконец-то вырвались наружу. Джудин сгребает меня в охапку, кладет мою голову себе на плечо и качает, пытаясь успокоить, но безуспешно.
Сегодня я не иду спать к себе в комнату, сплю у Джудина. Он знает, что в целом мире нет слов, которые могут утешить в моей утрате, поэтому он просто рядом, терпеливо успокаивает, как ребенка. Я быстро выбиваюсь из сил и ненадолго засыпаю, но как только сон отступает, слёзы возвращаются вперемешку с воем.
На утреннюю смену я, как обещала Трише, заступить не могу. Джудин предложил уколоть успокоительное, которое поможет хоть немного поспать и дать моему организму отдохнуть, но я отказываюсь. Я приняла решение: больше не позволю себе быть слабой и впадать в сумасшествие, слишком много антидепрессантов в меня напичкано за последние время, коль я уже стала терять память и рассудок не только во снах, но и наяву.
Уже почти обед нового дня, а постель никак не отпускает меня из своих объятий. Чувствую, как желудок внутри завязывается на узел: кроме лекарств за последние несколько дней я ничего не ела. Перебирая все восстановившиеся события в памяти, пытаюсь выстроить цепочку последовательности, но это не так легко, как хотелось бы. События комканые, как рваные фрагменты отдельных дней. К примеру, сейчас апрель, а последнее, что вечера ко мне вернулось – конец зимы. От столь откровенных сцен в памяти мысли о Прим теперь сопровождаются мурашками по коже, а ещё ужасным чувством стыда. Что мы наделали? Как я могла так поступить с Джудином?
Поведение Триши вчера было на удивление дерзким, она не упускала даже малейшей возможности уколоть посильнее. Неужели она всё знает? Мне нужно срочно заставить себя вспомнить всё что было после той ночи, иначе я не знаю, как смотреть в глаза Джудину и Триш. Я мерзкая и аморальная особа – это не новость, но в этот раз я переплюнула даже саму себя. Из-за меня наша дружба с Прим испорчена, а добрый и честный парень предал любимую девушку.
Надеваю колючее платье, завязываю тугой хвост и отправляюсь на поиски ответов. До вечерней смены ещё есть время. Первым делом я бегу в столовую к Лидочке в надежде, что она не только покормит, но и расскажет о моих фокусах.
Запах радикально отличается от тех восхитительных ароматов, что доносились из кухни ресторана. Все встречающиеся по дороге люди, как медперсонал, так и студенты, оборачиваются глядя на меня, становится страшно ворошить память. Неужели я успела заработать себе скандальную репутацию в кампусе?
Стоило только войти в кухню, слышу крик толстой поварихи на раздаче:
– Лидия, там твоя пришла!
После смерти мамы я лежала в психиатрическом отделении, а Лидия не отходила от меня ни на шаг и до последнего просила Ролло не ставить капельницу с психотропным, верила, что я справлюсь сама. Жаль, что Джудин поддержал решение доктора. Уж лучше было тогда окончательно сойти с ума, чем теперь каждый раз восстанавливать в памяти ямы событий, переживая снова и снова смерть близких.
– Где?! ― впопыхах спрашивает Лида. Она выбегает из кухни, вытирая на ходу руки о фартук повязанный на поясе, оглядывает обеденный зал и при виде меня расплывается в улыбке. ― Ты только посмотри на эту красоту! Вон щеки уже розовее и синяки уходят из-под глаз. Калисса, насыпай скорее всё самое свежее, ― командует толстухе на раздаче.