– Неожиданно видеть тебя в роли медсестры. Как ты на это решилась? ― выдаю свою проблему с памятью.
Всего на миг смутившись от вопроса подруга как ни в чем небывало продолжает щебетать без умолку.
– Ой, да это проще простого, ― отмахивается рукой от меня, ― это же единственное место во всем Литоре, где есть доступ к алкоголю! ― указывает на стеклянный шкафчик с флакончиками спирта.
Давно я так не смеялась! Эта девушка со своим взглядом на жизнь не зависимо от обстоятельств не может оставить хоть кого-то к ней равнодушным. Времени на болтовню у нас мало, в ординаторской собираются девушки, а как хотелось бы побыть только вдвоём. Карна выдает всем чистые фартуки и косынки, а Веринию заставила надеть две пары носков и ходить так до конца смены, как наказание за халатное отношение к сменной обуви и урок остальным. Триш на пересменку не пришла. Я до последнего жду очередной порции негодования от сестры-хозяйки за опоздания разбалованной девчонки, но оказывается Триш добровольно вызвалась работать в две смены.
Прячу длинную косу под косынку, записываюсь в журнал приема-передачи смен, получаю судок медикаментов для больных и иду на вечерний обход – мой типичный день из забытой жизни. Жаль, что Вериния работает в терапевтическом отделении, с ней смена могла бы пройти куда веселее.
Тихо на моём этаже не бывает никогда: на вечер у больных обостряется боль. Стоны и шепот мающихся в бреду от горячки солдат, эхом разносятся по коридору. Совсем молодые ребята борются за жизнь, а я не могу даже ненадолго облегчить им муки, уколоть обезболивающие.
Моё особое внимание привлек студент второго курса кафедры стрелков, он был в одном отряде с Прим. Парень вернулся с тремя пулями, пробившими тело насквозь. Единственная помощь, которую я могу ему оказать – это холодный компресс от жара, свежие бинты на кровоточащие раны и успокоительный отвар из трав. Окажут ли помощь Прим, если он ранен?
В палатном зале полумрак, свет ночью горит только в коридоре. Тусклый светильник едва освещает лица больных. Я всматриваюсь в каждую морщинку на лице солдата, в надежде вспомнить как он выглядел до войны, но почему-то вижу в э измученном парне Примуса.
– Так и будешь сидеть над одним больным до утра, или всё же поможешь мне закончить перевязку всем нуждающимся? ― приступая к перевязке солдата на соседней койке, язвительно шепчет мне напарница Триша.
– А что, косить от работы сегодня планировала ты? ― отвечаю в том же тоне.
После всех постыдных воспоминаний я так и не поняла, как мне реагировать на нападки этой заносчивой папиной дочки. Она страшно меня бесит, но, несмотря на это, мне очень стыдно, что Прим предал её из-за меня. Откуда такая резкая смена настроения по отношению к моей особе? Я думала, она любит всех людей без исключения. Что ей известно? Кажется, подвернись возможность, эта девица с удовольствием бы повыдергивала мне все косы. Я обещала себе, что буду с ней мягкой и доброй до тех пор, пока не выясню, за что она меня так ненавидит, но провокации вынуждают отвечать в том же тоне.
Зыркая испепеляющим взглядом, Триш нервно отрывает кусок чистого бинта и склоняется над раненым. Я уже это видела раньше… Такое яркое дежавю: она смотрит на меня, словно я у неё что-то украла, бинты в руках, запах хлоргексидина с йодом. Это чувство вызывает у меня путаницу в голове и проблески событий из прошлого.
Глава 21
*****
– Три пули, и все мимо органов! Этот мальчик родился в рубашке, ― вытаскивая металлический шарик, спокойным голосом комментирует доктор Ролло.
– Да уж, ― поглядывая на меня искоса, бурчит Джудин, ― парень просто счастливчик!
В операционной определенно не хватает воздуха. Пытаюсь не показывать волнение, но дрожь в руках меня выдает. Если доктор Ролло заметит, прикажет сменить ассистента. Я самая умелая и стойкая из медсестер, но, когда в моих руках оказывается близкий человек, все иначе. Стоять в метре от операционного стола и четко выполнять каждую команду докторов, сейчас особенно сложно. Прим жив – это главное. Он в надежных руках двух лучших хирургов в госпитале, а значит, через пару недель я снова услышу его колкие фразочки и порицание за моё поведение.
Мне нужно держаться на расстоянии от Прим, чтобы не давать Джудину повода для ревности, но судя по взглядам и тону доктора, у меня плохо получается изображать безразличие.
Из двенадцати человек спецотряда, вернулись только девять, из которых всего двое без ранений. Наши солдаты пытались вернуть железную дорогу под контроль Патриума три дня, они тянулись для меня целую вечность. В последние сутки перед возвращением отряда, пропала связь с командиром, пережить этот день мне удалось только благодаря молитвам. Карна понимала, что в те сутки мне самой помощь нужна была больше, чем тяжело больным в госпитале, поэтому сняла меня со смены. С той минуты, как пропала связь с отрядом, я ничего не могла делать и ни о чём думать, кроме как молить всех святых и нашего Господа Бога, не забирать Прим, оставить его мне.