Но, порядка ради,
Каждый должен исполнять-
Скажем так – свои бумаги!
Вдруг на центр из-за спин
Шут выходит резвый.
Покрутился, весь собой
Да к государю в ноги!
III
Шут, презирающий себя, недовольный своим положением, просит назначения в палачи.
Я! – сказал шут, гонимый
Зверством юности своей.
За улыбкой той ранимой
Шут хотел карьеры высь!
Мне попробовать несложно,
Мне попробовать легко!
Что тут делать? Взмах – готово!
Можно думать о другом…
Это вам не словом тонким
С презирающих особ
Выбивать из хмурых лбов улыбки,
хохот звонкий выжимать.
Ну а что? Ведь в самом деле
Казнь – ведь только наказанье.
Казнь-шутом, насмешка, так ли?
Издевательства мотив!
Казнь шутом обидит хуже,
Лишней чести не придаст,
Важность дела в юмор спрячет,
Больше смерти оскорбит!
IV
Государь, не имея возражений, назначает шута палачом.
Шут, довольный назначеньем,
Мерил думой колпаки.
Как звучать на плахе будут
Шапки яркой бубенцы
Примерял невольник жизни
Как пойдет на плаху бравый,
Чтоб народ не засмеялся,
Чтоб народ зауважал!
А на деле шут споткнулся,
Чуть на плаху не упал.
И толпа пошла смеяться…
Зажимая животы.
Громким эхом по простору
Смех катился далеко,
Так что шапки дальних елей
Окатило им с лихой.
“Ладно, черт с ним!”-
Шут ругнулся про себя.
Видимо, в моих движениях
Быть до смерти мне шутом.
Передразнивая лица,
Шут схватился за топор.
Но, схватив топор так смело,
Тяжко вскинул на плечо.
На душе как помутнело,
Шут скривился всем лицом.
Думал бедный здесь на плахе
Заработать жизни рай.
Думал так прибавить платы
Стать богаче и важней.
Кто бы знал, что пережженный сахар горький?!
Кто бы знал, да подсказал:
«Мол не суйся, шут убогий!
Жизнь вершить не над собой!»
И стоит он омраченный,
Смотрит в очи государя.
А затем в глаза бедняги,
Что прижат щекой к колоде.
Ловит блики солнца
От носка до бороды.
Заточенный, острый-острый
На плече шута топор.
Все сейчас хотел он бросить,
Разочарованный собой.
Провалиться бы сквозь землю
Шут хотел сбежать, домой!
Так и сделал бы с тоской,
Но толпой разогреваем,
Он услышал крики: Делай!».
И государь кричал: “Давай!”.
Все вокруг шута манеры
Не признали трусость в нем.
И, людьми заговоренный,
Шут с закрытыми глазами
Вмиг ударил топором.
Кровь плеснула в стороны.
Праздник жизни завершен.
Голова катилась долго,
Невесома и легка.
Шут взглянул на дело рук.
Нет бедняги, только тело.
И мурашки по спине шута ползут.
«Что наделал? Что наделал?
Мог ведь парня пожалеть…»-,
Может и шута когда-то
Так же будут тут судить?!
Мог ведь бить челом перед государем,
О дерзкой выходке простить,
И своим талантом складным
Так державца рассмешить,
Что простил бы он беднягу…
А на деле вышло глупо.
Жаждой славы одурев,
Он просился жизнь покончить.
Шут убийца, душегуб!
«Так преступнику и надо!»-,
Успокаивал себя…
Только точно прав судья?
Шут поник сутулой стойкой,
Ведь предал дело, смех, веселье
И теперь из головы – не выходит!
Не выходят, мук душевные костры…
Эпилог:
Каждый сам идет по судьбе,
По своей голове.
По-своему видит он мир,
Тот который влюбил и пьянил.
Каждый сам идет по судьбе
И решает кем быть -
Парусом в море или в упряжке тугой,
Выстроить или сгубить.
По своей голове выбирают забег-
Счастья кусочек в руках
Или горя полный глоток.
Выбор только его…
Ты за него – не осуждай.
По своей голове ему и вкушать.