Из второй отличительной черты необходимо вытекает третья. Если артель есть союз с развитым самоуправлением, если она предоставляет каждому члену права, равные правам всех других участников, если, принимая новых членов, она требует от них одинаковых условий, то естественно, что она возлагает на каждого из них и одинаковую ответственность перед лицами и учреждениями, с которыми ее сталкивают ее хозяйственные обороты. Но что это за ответственность? Где ее пределы? Представим себе артель во внешних сношениях; представим, что она обязуется перед лицом или учреждением выполнить какую-нибудь работу. Подряжающий артель имеет перед собой группу лиц, одно стройное целое, притязающее на полную самостоятельность во внутренних распорядках. Это целое само распределяет работы между членами согласно с их испытанными способностями; оно само избирает руководителя из своей среды; оно дорожит всеми этими правами. Где ручательство, что все обстоятельства, принятые артелью, будут исполнены? Осязательного обеспечения нет, а часто и быть не может. Если подряжающему предложат в случае ущерба, понесенного от артели, взыскивать с каждого члена в отдельности, то он согласится, но при условии, чтобы артель отказалась от своей самостоятельности, чтобы она перенесла на нанимателя все права, которые срослись с ней, чтобы она предоставила ему и распределение работ между членами группы, и руководство ими и т. д. Такое вмешательство во внутреннюю жизнь артели постепенно дойдет до того, что наниматель заключит договор с каждым артельщиком отдельно; при заключении договора он, быть может, признает некоторых негодными к работе и отвергнет их. Словом, этот порядок поведет к разложению союза. Наниматель может воздержаться от посягательства на права артели только в том случае, если имеет какое-нибудь обеспечение. А лучшим обеспечением служит готовность каждого ручаться за всех сочленов, отвечать за убытки, кто бы и участников их ни причинил. Эта готовность служит наилучшим ручательством, что артель поведет принятую ей на себя работу согласно с интересами не только участников, но и нанимателя. Готовность ручаться за всех товарищей, отвечать за их промахи и даже злоупотребления и трудом своим, и имуществом доказывает прочность связи между членами, их знакомство друг с другом, а потому и вызывает то доверие, с которым относятся к артели лица, нуждающиеся в ее услугах. Ответственность друг за друга есть искони отличительный признак артелей. В наших исторических памятниках мы находим указания на то, что артели, принимавшие на себя постройку или починку мостов и т. д., заканчивали договор словами: в случае потерь и убытков, нанесенных артелью, отвечать должен тот, что «будет в лицах», налицо, кто будет в руках нанимателя. Круговая порука, тесно связанная со строем артелей, вытекающая из имущественных условий, в которых стоят их члены, есть неотъемлемая принадлежность союзов этой формы.
Существо круговой поруки как признака артели не изменяется ни от формы, в которой проявляется взаимная ответственность, ни от пределов этой ответственности. Отвечает ли член за ошибки товарищей своим имуществом или трудом — последнее, в силу экономического положения большинства артельщиков, особенно часто, — характер круговой поруки один и тот же. Он не изменяется и от того, где предел ответственности, ограничена она или не имеет границ. О неограниченной поруке в точном смысле этого слова едва ли может быть и речь; и необходимость ограничения лежит в интересах не только артели, но часто и лиц, потерпевших от ее деятельности. Неограниченная порука есть такая ответственность, при которой лицо отвечает всем своим имуществом, почти до рубашки. Но такая ответственность, примененная к имуществу артельщика, часто не может удовлетворить кредитора или нанимателя. Если формой удовлетворения избран труд члена артели в пользу потерпевшего, то и здесь личные интересы последнего побуждают его удерживать для покрытия убытков не всю ценность труда, а лишь ту долю, которая остается сверх расходов, необходимых для поддержания жизни и частью здоровья отрабатывающего. Значит, круговая порука должна быть во всех случаях более или менее ограничена. С ясно выраженным ограничением мы встречаемся в уставе павловской складочной артели. Взыскание обращается на все имущество члена за исключением избы с двором, известного количества скота, съестных припасов, дров. Где ограничение ответственности не установлено законодательно, там пределы ей ставит или хозяйственный смысл потерпевшего от артели, или обычай. В круговой поруке признаем мы третью существенную черту артели.
Россия покрыта сетью союзов, имеющих три отличительные черты артели — и хозяйственную цель, и равноправность членов, и круговую поруку; союзы эти — сельские общины. Но их отделяет от артелей то начало, которое дает в общине место каждому ее члену и регулирует взаимные отношения общинников. Это начало — происхождение. Каждый, родившийся в семье общинника, становится, уже в силу рождения, полноправным членом. Факт рождения делает общинником состоятельного и неимущего, способного и бездарного. В артели же таким началом служит договор. Он предшествует возникновению каждой артели; иногда он облекается в форму обширного и точно выработанного устава, иногда, как в недолговечных артелях охотников, он подразумевается; в артелях последнего вида он не проявляется вовне, так как каждый участник предполагается (и не без основания) знакомым с обычаями, регулирующими строй таких союзов. Договорное же начало, сказываясь в тех требованиях, которые артель ставит вступающим, упорядочивает и отношения между членами, и отношения каждого к союзу. Способы возникновения артели и общины могут быть одинаковы. Группа лиц, занимая участок земли на началах общинного владения, действует согласно с предшествовавшим договором; участники таких союзов подбираются, договариваются. Но раз занятие земли совершилось, раз возникла новая сельская община, — начало происхождения будет играть в ней преобладающую роль.
Но эти черты, различая союзы обеих форм, в то же время сближают их и доказывают, что они произошли от одного корня. Так, легкость, с которой в артелях биржевых и лоцманов сыновья и племянники артельщиков становятся членами, доказывает, что начало происхождения не вымерло из артелей. С другой стороны, прием в общину новых членов, образование в пределах сельских обществ артелей для ловли рыбы на общинных водах свидетельствует о живучести договорного начала в наших общинах. Четвертым признаком всех артелей служит договор.
Наконец, пятым и последним признаком собственно производительных артелей является участие членов в общем деле трудом или трудом и капиталом. Полные товарищества имеют первые четыре признака артелей; от последних же их отличает то, что в товариществе все члены могут не участвовать в предприятии трудом, тогда как в производительных артелях участники, каков бы ни был их имущественный уровень, содействуют своими личными силами успеху общего дела.
Все изложенное приводит нас к такому определению. Артель есть основанный на договоре союз нескольких равноправных лиц, совместно преследующих хозяйственные цели, связанных круговой порукой, и участвующих при ведении промысла трудом или трудом и капиталом.
Артели оказывают заметное и им одним свойственное влияние на своих членов. Прежде всего, обращает на себя внимание то благодетельное влияние, которое артель, экономически самостоятельная, оказывает на материальный быт участников. Причины этого благотворного влияния слишком понятны, чтобы нуждаться в подробных пояснениях. Раз производительной артели принадлежат весь труд и капитал, влагаемые в предприятие, она получает и все доходы, добываемые путем совместной деятельности: и рабочая плата, и прибыль, и рента поступают ей сполна и распределяются в известном соотношении только между ее членами.