На камне был выгравирован герб – королевская кобра,** вставшая в атакующую стойку и надпись на серпентарго «Властвую над теми, кто пытается меня подчинить».
… Через десять минут Лилит уже сидела в кабинете управляющего новорожденного Рода Гонт и предавалась сладостным хозяйственным хлопотам.
Первым делом провели проверку, и Лилит с огромнейшим удовольствием вчиталась в сухие строки, констатирующие факт создания Рода Гонт и становления её Основательницей.
Правда, этот же пергамент так же сухо отметил тот факт, что Лилит считается Основательницей/Основателем. Случай редчайший, но такое уже пару раз бывало, впрочем, Гарри этот факт афишировать не собирался, а вот то, что наследовать смогут ВСЕ дети, очень его радовало.
Также, к его огромнейшему удовольствию закрепились все Родовые дары, что не могло не радовать. За следующий час Лилит и управляющий настроили защиту на сейфе, привязали к нему заново бездонный кошелек и чековую книжку, обсудили капиталовложения и перспективу создания Родового гнезда, а также стоимость этого удовольствия. Кроме того, гоблины согласились придержать отправку сведений о создании Рода в Министерство, так как Гарри кровь из носу надо было написать Кодекс Рода Гонт.
И это был не каприз.
Род считался полноценным только при наличии Кодекса, регулирующего его жизнь. Гарри отлично помнил, с каким презрением реагировали иностранцы на тех, кто не имел Кодекса. Это только в Англии благодаря Дамблдору стали забывать и стыдиться своего прошлого, а вот в остальном мире…
Теперь у него была неделя.
Гарри прекрасно знал, что он напишет в Кодексе, так как долго изучал Кодексы Поттеров и Блеков.
Ему есть, что дать своим будущим потомкам.
… Еще через час Гарри, напившийся Укрепляющих и Восстанавливающих зелий, лежал в своей кроватке и обдумывал предстоящий разговор с Эйлин. От этого зависело многое.
Северус угрюмо смотрел на всклокоченного со сна отца, собирающегося на работу. С утра Тобиас обычно был хмур и нелюдим, бурчал на жену и сына и доставал претензиями.
Съев завтрак, Тобиас вышел из дома, а мальчик повернулся к матери, осуждающе глядя на нее:
– Мама! Почему ты это терпишь? Он плюет на тебя и вытирает об тебя ноги, а ты молчишь! Хватит! Это пора исправлять! Ты же Принц! Принц, а не никчемный Снейп!!!
Эйлин потрясенно смотрела на грозно насупившегося сына, отчитывающего её так, словно она была малолетней идиоткой, впрочем, именно так она себя и чувствовала в этот момент.
Что с ней произошло? Куда исчезла гордая Наследница Принц?
Она превратилась в никчемное, забитое существо, смотрящее на своего мучителя покорными коровьими глазами и совершенно не сопротивляющееся.
Женщину захлестнули эмоции, она вскочила, пытаясь что-то сказать в свое оправдание, но неожиданно рухнула на стул. У Эйлин было такое ощущение, словно с неё слетели путы, душащие и ограничивающие разум. Она судорожно дышала, пытаясь прийти в себя.
Северус подскочил к матери, обеспокоенно заглядывая ей в лицо:
– Мамочка?! Что с тобой?!
– Все в порядке, милый… – слабо улыбнулась Эйлин, прижимая сынишку к себе. – Все хорошо…
Северус недоверчиво посмотрел на нее.
– ТЕПЕРЬ все будет хорошо, – твердо сказала женщина. – Ты прав. Это надо прекращать. Я свяжусь со своим отцом.
– Это хорошо! – важно кивнул Северус. – Но сначала я хочу, чтобы ты поговорила с Лили. Это очень важно.
– Конечно, милый. А теперь давай сделаем уборку и приоденемся. У нас будут гости. И не бойся. РУКАМИ я убирать не буду! – глаза Эйлин холодно сверкнули, и она направилась в подвал, где в сундуке лежала ее волшебная палочка.
Через два часа Северус потрясенно смотрел на свое отражение. Вместо привычного оборвыша в серебряной поверхности отражался бледнокожий, скромно, но довольно дорого одетый мальчик с чистыми черными волосами, забранными в хвост. Как оказалось, недра сундука таили в себе не только волшебную палочку Эйлин.
Там были ее платья, мантии и обувь, которые она принесла из Мэнора когда-то, несколько отрезов шелка, тонкой шерсти, льна и батиста, немного украшений, волшебная косметичка с расширенным пространством внутри, две сумочки, книги и оборудование зельевара.
Доставая наряды и прикладывая их к себе, Эйлин на глазах оживала.
Женщина недоумевала: почему она забыла об этом? Как же быстро она деградировала после свадьбы! Но этому конец!