Герман вздохнул. Он не знает как себя со мной вести. После того как мы показали ураганную доходность, приготовившись к московским событиям заранее, я читаю в его взгляде пристальный интерес. Хе. Он мне не поверил, и начал действовать через час после начла паники. Людвиг Грау уже считается очень авторитетным игроком, как мы не шифровались.
— Ладно. Я улетаю. Жду вас не позже чем через месяц.
— В Цюрихе?
— Нет уж. Не поленитесь в Лондон прилететь.
— До свидания, Герман Олегович.
Днем мы с Ольгой пекли пирог. В связи с ночной сменой, я потребовал выходной. И прямо с утра мы приступили. Пирог не абы какой, а из красной и белой рыбы, в смысле, решили что осетр. С яйцами. Слой красной рыбы, слой яиц, слой белой. И так три раза. Тесто на противень. Рыба сырая, мелко рубленая. Накрыть тестом. Получилось не то что вкусно, а ваще обалдеть. Тем более я такой в шортах, она в шортах вся кухня в муке… пол-дня провозились.
Наш быт вполне устоялся. Спустя месяц после возвращения в Москву, я нанял чудесную женщину Наталью Ильиничну помощницей по хозяйству. С подачи Львовича. Но это оказалось большой удачей. И квартира и дом засверкали, а из глаз Ольги пропал опасный и голодный блеск. Потому что я был безжалостен. Едим то, что сами приготовили. Правда, через неделю после приезда допустил рестораны. И походы в гости. Поэтому у нас был всплеск светской жизни. Но с Натальей Ильиничной все устроилось наилучшим образом. Голод растаял в прошлом. Грязь и пыль исчезли. И мы решил вдумчиво ознакомиться с кулинарией. После чебуреков, которые сожрали Косичка и Адмирал, забредшие ко мне по делу, нас настиг крупный успех. Мы сделали ту самую чечевичную похлебку, из за которой срались ветхозаветные братья. И Серега с Наташей, и примкнувший к ним Лёня, единогласно решили, что ну его, это первородство, налейте еще тарелочку. Ну а что? Баранина, помидоры, лук, тыква, зелень и прочее… вкусно вышло.
Так что к пирогу мы подошли со всей серьезностью. Но, когда уже включили видик, посмотреть кинцо под еще кусочек, зазвонил телефон. Что странно, все знают, что у меня выходной.
— Здравствуйте. Андрей Владимирович?
— Да.
— Вас беспокоят из секретариата Бурбулиса Геннадия Эдуардовича.
— Гм. Чем могу быть полезен?
— Не могли бы вы выбрать время и подъехать к Геннадию Эдуардовичу? Когда вам удобно? Если сегодня, было бы просто отлично!
— Через час?
— Отлично! Мы вышлем машину.
Госсекретарь Бурбулис, меньше чем через неделю после попытки ГКЧП, нашел время со мной встретиться. Меня привезли в Кремль. В кабинет, что раньше занимал Суслов. Быстро они оккупировали. Хе. Кажется я знаю что он скажет.
— Рад что вы выбрали время Андрей Владимирович.
— Ну, я был у Белого Дома, девятнадцатого. Так что сами понимаете.
— Вы знаете, что Николай Ефимович Кручина сегодня ночью покончил с собой?
— А кто это?
Он раздраженно дернул носом.
— Андрей Владимирович, я бы хотел… — закончить фразу он не успел. Открылась дверь, и вошел Ельцин. Про него много всякого говорили и говорят. Но он был трезв, собран и очевидно на кураже. Ну а что? У него все получается. И он победитель. Это не отменяло очень умного взгляда и легкой иронии в нем.
— Это кто тут? — пророкотал он своим противным, вообще то тенорком.
Я встал.
— Меня зовут Андрей Петров, Борис Николаевич. Я сотрудник швейцарского фонда «Форчайз».
— Гм. Сотрудник, понимаешь. — он протянул руку. — Будем знакомы.
Максимально почтительно пожал.
— Мы вас пригласили Андрей Владимирович — не дав открыть рта Бурбулису, сказал Ельцин. — Сообщить, что все договоренности остаются в силе. — Он очень внимательно посмотрел мне в глаза. — Ну и что там Кручина вам выделил, конечно все остается. Правда, Геннадий Эдуардович?
— Эээ…, мне тут говорили что Андрей Владимирович что то знает про партийные активы КПСС.
— Впервые слышу — посмотрев в глаза Бурбулису заявил я. — и не дай бог, услышу.
Ельцин вполне отчетливо ухмыльнулся. И я вдруг понял, что он знает все. И даже про наш разговор с Бурбулисом тогда, в Большом.
— Совсем нет времени, понимаешь. Не проводите меня, Андрей Владимирович? — Ельцин встал.
— Конечно! Всего доброго, Геннадий Эдуардович! — я пожал ему руку и подмигнул. Дескать — не дрейфь, не заложу я тебя.
В коридоре Ельцин прошел метров десять, и остановился.
— Передайте Герману Олеговичу привет. И что я рассчитываю на вашу поддержку.
— Обязательно, Борис Николаевич.
— Ну, бывай, Петров. — он неожиданно хлопнул меня по плечу, и ушел свернув немного дальше. За ним неслышной тенью скользнул Кржаков, и с десяток приближенных, что дисциплинированно стояли в стороне, пока я с ним беседовал. Словил десяток заинтересованных взглядов. Ко мне неслышно подошел порученец и сказал: