— Моя дочь, Арина, — пояснил Григорий Михайлович, видя мой плохо скрываемый интерес к фоторамке на столе. — Неделю назад вышла замуж. Я её, признаться, отговаривал. Она ещё очень молода, едва исполнилось восемнадцать. Вся жизнь впереди, так сказать. И только начинает свой писательский путь. Да и паренёк этот…Эх, ну и побегал же я за Каллиопой, чтоб она его вернула. Надеюсь, он того стоит. Арина ночи напролёт ревела, есть перестала. «Люблю его, — говорит, — папа». И трава не расти! Имя у него ещё такое, музыкальное, — он задумался, припоминая. — Ишь ты, всё никак не запомню. Иностранное, наверное. И Аришку зовёт по-заморски, «Айрис». Цветочник, наверное. Голландец.
Моё сердце на мгновение замерло, словно выбитое из груди. Я обмякла и сползла по спинке кресла. Но мужчина, кажется, не замечал моего замешательства. Повертел в руках фоторамку и поставил её на место, развернув к себе. Я молчала.
— Что ж, поживём-увидим. Хотя Кали сказала, что парень он хороший, смекалистый, верный. Но услуга за услугу. А уж если об услуге просит сама Каллиопа, то не отказывают. Ты ведь меня понимаешь, Кира?
— Значит, моим повышением я обязана Кали? — тихо спросила я, заливаясь румянцем. — Она за меня просила?
Григорий Михайлович улыбнулся.
— За тебя? Ах, нет. Я вовсе не об этом. Своим повышением ты обязана одной себе, своей отличной работе и таланту рекламщика.
— Но вы сказали, что Каллиопа…
— …просила меня об услуге. Мы с ней давние знакомые, — он кивнул на книжную полку и многозначительно улыбнулся. — Я думал, и Арине подобное знакомство пойдёт на пользу. Думал, поможет набраться опыта, приглядеться к тому, как работают другие писатели. Персонажи, сюжет, интрига. А видишь, как всё неожиданно вышло. Любоф, — мужчина усмехнулся, но по-доброму, как улыбается дедушка, проигравший в шашки внукам.
Я растерянно смотрела на него, не зная, что сказать. Знал ли он, что Арина была моей камеристкой, у меня в книге? Что «набраться опыта» её отправили в Миртор, а жених у неё никто иной, как мой же Муз? А если не знает, то стоило ли ему сейчас об этом говорить? Арина, она же Айрис, кажется, счастлива. А разве отец мечтает о большем для своей дочери? Я промолчала.
Григорий Михайлович ещё раз поздравил меня с повышением и я, воспользовавшись моментом, когда у него зазвонил телефон, выскользнула из его кабинета и вернулась к себе в офис, взбудораженная и удивлённая такому просто сказочному совпадению. У меня всё ещё не укладывалось в голове, как мой воображаемый Муз очутился на этом реальном фото. Может, не он, а кто-то просто очень похожий внешне? Ведь такое бывает, верно? И что за ответная услуга, о которой просила Каллиопа моего начальника? У меня голова шла кругом от всей фантастичности происходящих событий. Вот уж, казалось, теперь меня ничем в жизни не удивить.
Ошибалась. Удивить.
Едва я успокоила колотившееся в груди сердце и расположилась перед ноутбуком в своём новеньком кожаном кресле, как в двери постучали, и через секунду белая, как полотно, Маша переступила порог. Она показалась мне озадаченной и растерянной. Я насторожилась.
— Кира, — с гробовым спокойствием в голосе обратилась ко мне Маша, — там твой ассистент пришёл. Стажёр.
— Пусть заходит, — кивнула я и встала, чтобы поздороваться со своим первым в жизни подчинённым. — Его стол уже здесь. И ноут подключили.
— Угу, — Маша медленно кивнула, не сводя с меня пристального взгляда. — Кира, ты только не пугайся, хорошо?
— С чего бы?
— Понимаешь, он очень похож на… И зовут его так же. В общем, сама увидишь.
Маша исчезла в дверях, оставив меня стоять в замешательстве, но через минуту вернулась, приведя с собой молодого человека, при виде которого у меня ноги подкосились, а по спине пробежали мурашки.
— Кира Владимировна, знакомьтесь, ваш ассистент, — Маша кивнула на мужчину. — Позвольте представить, Моронд… как вас по батюшке?
— Можно просто Моронд, — насмешливо ответил до боли знакомый голос. — Отчество у меня непроизносимое.
Я глазам своим не верила. Стояла, окаменевшая, как дура, впялившись взглядом в лицо стажёра, с трепетом лани узнавая знакомые черты. Глубокие синие глаза, чёткие скулы, аристократический тонкий нос, волевой подбородок и насмешливая улыбка на бледных губах. На две головы выше Маши, широкоплечий и подтянутый, он стоял в дверном проёме так прямо и гордо, словно гвардеец на охране Букингемского дворца. Вот же чёрт! Бывает же подобное внешние сходство. Нужно было быстро взять себя в руки и придать своему дурацкому выражению лица невозмутимость.