27 мая мы добрались наконец до устья Нелькобы и надолго распростились с партией Котова, которая проследовала дальше вверх по Теньке.
Пройдя еще километров 12, мы расположились станом на берегу небольшой речки Чалбыги, километрах в двух от ее устья. Здесь было намечено создание нашей основной базы.
В устье Чалбыги
Каюра Попова с рабочим Мишей Абтрахмановым я сразу же отправил обратно к устью Теньки захватить часть оставленного груза. Остальные работники партии принялись за строительство барака. Леса вокруг было много, подноска его нас не затрудняла, и строительство шло быстро. Основным руководителем строительства являлся наш промывальщик Пульман. Он самый старый из нас. Зовут его Егор Иванович, но по имени-отчеству его никто не называет, а обращаются к нему со словами «папаша», «отец», «старик». «Отец, иди чай пить!», «Старик, ты не видел моего ножа?» — и прочее в этом роде.
«Отцу» 57 лет, сложен он атлетически и любого из «сынков» заткнет за пояс в маршруте и на работе. У него широкое, густо заросшее волосами, очень добродушное лицо, светлые водянистые глаза и большой мясистый нос. Говорит он слегка шепелявя, с частыми добавлениями «так сказать», «как это говориться», «конечно». Поговорить «отец» любит, хотя объясняется довольно нескладно. Руки у него работают не в пример продуктивнее языка. И плотничать, и столярничать, и шить, и — вообще любым рукомеслом заниматься весьма горазд.
По национальности Пульман латыш, но настолько обрусёл, что уже с трудом может изъясняться на родном языке. Он не силен в грамоте и очень суеверен. У него бесчисленное множество примет, которые он знает наперечет. Ему понятен язык птиц и — зверей. С ним запросто говорит ворон, дятел предупреждает его о приближении человека, дерево скрипит о золоте, спрятанном в недрах таежного ключа.
Нескладным корявым языком он рассказывает нам о своих таежных скитаниях, и звери в его рассказах похожи на мудрых людей. В каждом ключе, по его глубокому убеждению, живет «хозяин», и пришельцу надо вежливо спросить разрешения остановиться на этом ключе, в противном случае обиженный «хозяин» может наслать беду. Вообще мир для него полон загадок и тайн, которые он по-своему пытается разгадывать. Бывший старатель, он, после того, как старание запретили, пошел промывальщиком в полевую партию, чтобы быть ближе к природе и продолжать поиски милого его сердцу золота. Ему нравится сам процесс разведки, и в нем нет той жадности к этому металлу, которая присуща большинству старателей. Это чистейшей воды пантеист, типичный созерцатель и бескорыстный любитель природы.
Первым помощником Пульмана был его непосредственный начальник — наш прораб-поисковик Перебитюк, с несколько сложным громоздким именем Венедикт, которое ребята быстро переиначили и превратили в Виктора. Перебитюку около 30 лет. Это рослый красивый парень, с наивным выражением больших серых глаз и насмешливым выражением полных губ, с большой ямочкой на подбородке. Он хорошо грамотен и в этом районе уже третий год. Приехал он из Ачинска на старание, но скоро отказался от этой жизни и перешел на службу в Колымское управление. Прорабом едет первый раз. Впечатление производит положительное. Физически крепок и вынослив. На «материке», как называют здесь земли, лежащие по ту сторону Охотского моря, он болел открытой формой туберкулеза, но суровый колымский климат с его сухими морозами и жарким ясным летом, в условиях полной стерильности воздуха быстро поправил его, и он чувствует себя прекрасно.
Примерно одного возраста с ним коллектор Ковяткин, также бывший старатель, серьезный живой и сообразительный хлопец. У Ковяткина один недостаток — он не слишком грамотен, но обладает способностью к рисованию, и это дало возможность ему поступить на курсы коллекторов-съемщиков, которые были организованы нами на Среднекане из таких же полуграмотных, но умеющих рисовать ребят. Ковяткин очень упорный, работящий парень с веселым неунывающим характером.
Мы с ним принимали только посильное участие в строительстве барака, так как сразу же стали ходить в маршруты. К этому времени снег уже стаял со склонов сопок и только на вершинах отдельных гранитных массивов он еще лежал плотным нетронутым покровом. Мы уходили в маршруты на 18–20 часов и возвращались усталые донельзя с массой впечатлений. Почти круглые сутки было светло, так что работали пока хватало сил. Вернувшись, отсыпались и, отдохнув, принимались за строительство барака. В основном же его строили четверо. Кроме Перебитюка и Пульмана, на строительстве полностью были заняты два дружка — наши рабочие — Гоша Родионов и Филипп Фирсов.