После моего внушения, изложенного на псевдоякутском языке с применением соответствующей жестикуляции, Петр что-то пробормотал и перевел лошадей на новое место. Отправившись с Ковяткиным в кратковременный маршрут, я в бинокль проверил с вершины сопки, имеется ли корм в том месте, куда были переведены лошади. Корм был — значит, проборка пошла Петру на пользу.
14 июня мы добрались до места, где было намечено сооружение лабаза. На высоком сухом берегу, поросшем стройными лиственницами, мы выбрали группу из четырех, близко растущих деревьев и, соорудив грубую лестницу, с большим трудом опилили их на одном пятиметровом уровне, получив четыре прочно стоящих столба. Это была самая трудная часть работы. На столбах мы сделали настил из жердей, соорудили на нем небольшой жердяной сруб, приладили крышу из надранного корья и получился маленький уютный свайный домик. В полу этого домика мы выпилили соответствующих размеров четырехугольное отверстие и изготовили лестницу, по которой только и можно было попасть внутрь лабаза. Затем перетащили туда наш груз, прикрыли отверстие, убрали лестницу и удостоверились, что для медведя этот, лабаз недоступен. Настил далеко выдавался во все стороны от столбов, на вершине которых он был сооружен. Повозиться с Ним нам пришлось немало, зато лабаз получился на славу.
Проведя вокруг несколько маршрутов, мы отправились в обратную дорогу, чтобы к намеченному сроку вернуться в барак. Первый день обратного пути был омрачен длительным дождем, в связи с чем мы добрались до барака только вечером 20 июня.
Загадочные обстоятельства
К Чалбыге я подходил в полумраке белой колымской ночи. Ковяткин несколько отстал в поисках достаточно мелкого перехода через протоку Нелькобы, которую мы с Кутом мужественно преодолели — я вброд, Кут вплавь. Миша и Петр с лошадьми остались далеко позади. Подойдя к берегу напротив барака, я с удовлетворением увидел, что дверь барака, которую мы перед уходам заколотили гвоздями, настежь открыта, значит поисковый отряд уже вернулся. Я подошел к бараку и был неприятно удивлен, увидев, что возле него в живописном беспорядке валялись брюки, телогрейка и прочие принадлежности одежды. Под большой лиственницей лежал полушубок с подушкой, прислоненной к корню дерева. Все это насквозь промокло от вчерашнего дождя.
В бараке, где все было оставлено в идеальном порядке, царил настоящий хаос. Присмотревшись внимательнее, я увидел в углу на разостланном брезенте две прикрытые одеялом фигуры. Из-под одеяла торчали валенки. Я со злостью сбросил одеяло в полной уверенности, что под ним лежат виновники всего этого ералаша, и буквально остолбенел, увидев что это только две пары валенок и две подушки. Стало как-то неприятно на душе. Что же случилось? В это время в двери показалась темная фигура — подошел Ковяткин, а через некоторое время подъехали Петр и Миша.
Мы зажгли свечу и стали внимательно осматривать барак. Все в нем оказалось перевернутым, перепутанным и разбросанным. Создавалось впечатление, будто здесь что-то спешно искали, затем второпях выскочили и больше не вернулись. Мы обнаружили узелок с продуктами, документы Родионова, отлитый в бутылку спирт. Основной запас его хранился в жестяной банке. Осмотр банки показал, что спирт почти весь цел. В углу стояла винтовка, которую брали с собой поисковики. По оставленным следам, одежде я документам видно, что здесь был Родионов, а быть может и еще кто-нибудь из отряда Перебитюка. Следов лошадей около барака мы не обнаружили.
Что же произошло? Куда делись бывшие здесь люди? Почему они так поспешно выбежали из барака, даже не захватив оружия, не взяв приготовленного узелка с продуктами, даже не одевшись, так как полушубок и телогрейка остались около барака?
Мы недоумевали. Одно предположение сменяло другое. Ясно было, что все это случилось до вчерашнего дождя, так как в противном случае под деревом не лежал бы мокрый полушубок, да еще с подушкой. Видно было, что кто-то в ясный день отдыхал снаружи на разостланном полушубке. Мы долго ломали головы, строя одно предположение за другим, и решили пройти вниз по Чалбыге, а затем по Нелькобе в поисках каких-нибудь следов.
Оставив Абтрахманова в бараке приготовлять ужин, мы втроем отправились вдоль берега Чалбыги.
Едва мы прошли каких-нибудь полтора-два километра, как со стороны барака раздались два торопливых выстрела — сигнал «идите скорее сюда». Что такое?
Взволнованные, мы почти бегом направились обратно.
В дверях барака нас встретил мокрый Фирсов. «В чем дело? Где остальные?» — «Пульман и Перебитюк километрах в 15 отсюда. Родионова нет уже 9 суток». — «Как нет? Где же он?» — «Ушел больной на второй день в барак». — «Из вас кто-нибудь был в бараке?» — «Нет никого не было, мы находились на работе».