— Не ново, брат, совсем не ново, — протянул безразлично Ваас, выходя из штаба, поднимая голову, всматриваясь в джунгли. — Как и все это безумие.
— Так он мертв или нет? — подскакивал какой-то пиратишка из банды, кто-то из свежеприбывших, еще не до конца проникшейся тем, что с острова не сбежать. Билет в один конец! Как поется в старом тупом хите.
— Алле, придурок! Его здесь не было! — уточнил Алвин, осаживая рядового, обращаясь украдкой к главному: — Ваас, ты его точно убил?
— Захлопнись! — рявкнул на подчиненного главарь, сам он внимательно всматривался в следы, что оставались на песке вокруг, но из-за крепко взбитой пыли и сожженной травы мало что удавалось рассмотреть. Однако главарь все равно задумчиво щурился, прислушиваясь. Очевидно, его обостренный слух улавливал чуть больше, чем у рядовых пиратов. Подчиненные деловито разгребали последствия боя, сваливая трупы в разные ямы — одну для своих, другую для врага. Хотя какая разница, с кем разлагаться безвольным костям и требухе?
Ваас же скинул ожесточенно и бесстрашно каску, лохматя ирокез, проводя по привычке вдоль шрама, что прорезал левую половину головы от брови и почти до затылка — да, порой память о некоторых событиях оставляет вполне материальные следы.
Пират выходил за пределы аванпоста, вскоре приникая к земле, высматривая следы от пуль на коре пальм, словно выслеживал кого-то. Инстинкты в главаре остались, словно от древних предков или даже зверей: невероятное обоняние, слух… Порой он и сам удивлялся, что привело его в образ человека, что заковало в этом теле. Он управлял джунглями, ныне требуя от них ответа.
Ваас вспоминал тела убитых пиратов. Так вот кого не хватало! Среди них не было Салиман. Главарь подозвал группу из пяти человек, отдав остальным приказы, как расположить караулы, и направился в лес, глядя на следы, что различал только он наметанным взглядом хищника.
Позади над выгоревшим аванпостом снова развевался алый флаг с вездесущим белым глазом. Отряд же поднимался на холмы. Однако до верхнего яруса дороги они не дошли — едва заметные следы в высокой траве уводили в сторону, казалось, что кто-то в панике петлял, запутывая и противника, и себя, продираясь по глухим крутым склонам. По дороге пришлось убить черного медведя, который прилег отдохнуть в траве, но, завидев людей с оружием, попытался напасть. В мощное тело всадили множество пуль — с пары выстрелов умирать не желал. Даже у зверей здесь не было инстинкта самосохранения. Следы уводили все выше, теряясь в пыли дороги. Кажется, кто-то пытался прорваться к радиовышке, высившейся на горе — не самое глупое решение.
Не сказать, что Ваас так уж жаждал отыскать «пропажу», но почему-то упрямо шел по следу, наткнувшись вскоре на обрывок красной майки — то ли случайную тряпку, то ли намеренно оставленный знак. Хотя вряд ли намеренно. Некто сбился с пути — вышка оставалась намного восточнее, а этот бестолковый человек пошел в противоположную сторону, найдя неверную тропинку. Ваас только тихо матерился, когда пришлось забираться в чащу, сворачивая с дороги. Главарь, как и все, все-таки устал после перестрелки, а тут нашел себе на голову новую заботу. Мог бы и не искать. Но не признаваться же, что потерял всех с «Верфи». Впрочем, «вещи» не считались людьми. Он вот так относился к Салиман — странная вещь. Он помнил их первую встречу, помнил, как увидел испуганную замарашку в клетке, похожую на ощипанного цыпленка. Потом узнал у Хойта, что девчонку продал отец за карточные долги. Салиман словно доказывала своим живым примером, чего на самом деле стоят «семейные узы». Ваасу понравилось это доказательство, этот мерзкий насквозь пример, что каждый раз напоминал: ненавидеть и отвергать родных лучше, чем прощать и любить. Не все можно простить, опираясь только на родственную связь.
Так и появилась его «личная вещь». В какой-то мере он ее пожалел. Хотя… Этого чувства в нем ни осталось ни капли с момента предательства. Но уж очень визжала девчонка, когда ее решили сделать общей. Нет, такой участи заслуживали только гламурные дуры с дорогих дискотек, нравилось наблюдать за их бессилием, когда до этого они считали, что им принадлежит весь мир. А что двигало им теперь, когда он битых два часа шел по следу предполагаемой не-покойницы?
Ваас настороженно застыл посреди леса, приказав жестом своей группе тоже остановиться. Он прислушивался к перезвону птичьих голосов и рыку зверей. Но нет. Звук, услышанный им на аванпосте, доносился с другой стороны. Ваас нахмурил лоб, пытаясь сообразить, как так вышло, что там он слышал голос, а след уводил невесть куда. Нет, ошибиться он не мог.