Вскоре группа дошла до радиовышки, где обнаружились новые свежие следы. Если кто-то и пытался сбежать, то делал это очень неумело, явно просто метался в панике.
Еще не меньше получаса понадобилось на спуск с горного хребта, ноги в тяжелых сапогах скользили по камням, недалеко донесся рык тигра и визг забитой им дикой свиньи. Хищника обошли стороной, спустившись обратно на дорогу, отчего главарь снова несколько раз неразборчиво выругался. Но кто-то перебежал и грунтовку испуганной ланью, продолжив свой путь по песку. Неужели и правда Салиман? А бросить бы ее — невелика ведь потеря, особенно, когда весь остров гудел стычками, и трещал по швам прежний порядок. Бросить пропадать эту предательницу, которая из-за страха боли выдала своего доктора, снова доказав истинную цену всей человеческой «верности». И сколько еще таких же? Ваас уверовал в то, что он всегда прав, потому что ни единым примером из жизни других не могло зародиться в душе сомнение в этой аксиоме.
Где-то в отдалении прогудел на дороге мотор, но более отчетливо доносился слабым писком голос. Ваас узнал его, усмехнувшись — живучая «вещь». Этот панический крик о помощи он слышал уже несколько раз.
Дорога привела к полуразрушенным японским бункерам, что находились по другую сторону залива от «Верфи Келла». На том участке еще с далеких времен Второй Мировой в землю врос танк, а вокруг все покрывали джунгли и лианы, съедая понемногу развалины, бывшие когда-то укреплениями, препятствующими высадке на остров. Несколько плоских квадратных построек все же уцелело, возвышаясь чужеродным элементом, выглядывая из песка. И возле одной из них рычал крупный черный медведь, порываясь залезть наверх к добыче, которой являлся хрупкий человечек, отползавший в ужасе к краю, оцепеневший, беспомощный. Странно, что тропа беглянки оказалась такой длинной. Вся залепленная грязью, покрытая ссадинами, но вроде бы без серьезных ран, на покосившейся крыше бункера в ужасе застыла Салиман. Повезло, что ей как-то удалось туда забраться.
— Я… Я заблудилась… Заблудилась! Как же так… Ваас… Где ты? Мне страшно! Где ты?! — кричала отчаянно девчонка, закрывая руками замызганное лицо.
Его имя! В час смертельной опасности вспоминала его, а не доктора. Да, Гип валялся в клетке, слабый, никчемный, играющий в великие идеалы. Не оставалось их на острове Рук, как, впрочем, и везде. Просто здесь ничто не маскировало вежливое лицемерие. Личины обнажали звериный оскал, словно у этого голодного медведя, который вряд ли бы насытился костлявым «цыпленком».
Ваас усмехнулся и открыл огонь из автомата, как и вся его группа, в два счета разделавшись с опасным хищником, который тяжелой тушей свалился с крыши. На ужин обещали медвежатину — подходящее кушанье для грядущего праздника, что готовился в форте. Знали бы только рядовые, что на самом деле скрывает это веселье… Но им не стоило.
Алвину Ваас все рассказал, остальным знать не стоило. Ваас ведал, что Джейсон Броди не мертв. Он же сам его и не прикончил недавно! Не в голову целился, хоть и прикопал под трупами. Что-то вроде испытания — вот откопается после всего, значит, не такая никчемность, не пудель Цитры. Испытание. Намеренно, из желания честного поединка, от усталости скрываться за стаей своих озверевших псов. Один на один. На ножах! Да!.. Если, конечно, пройдет еще энное количество ловушек. Ваас словно закалял этого врага, как металл, как меч. В буквальном смысле слова, то есть настоящим огнем. Остров Рук не любил переносных значений. Вопрос времени… Праздник — ловушка. Но об этом не знал никто, кроме нескольких приближенных.
Однако теперь следовало уделить внимание «вещи». Салиман сидела неподвижно на крыше, глотая слезы. Жалкое ничтожное создание. Может, стоило оставить ее на растерзание медведю? Как и всех.
Хотя нет, Ваас не собирался умирать.
Возможно, предстояло раз и навсегда доказать Цитре, что ее герой — фальшивка. Вырезать его сердце, вырвать из груди и отправить в храм. Или же свести с ума, въесться в разум врага навечно образом хаоса и вседозволенности.
На острове такое происходило! А тут скулила какая-то девчонка, из-за которой добрых два часа потратили. Ваас грубо стянул Салиман вниз, бесцеремонно дергая за плечи и волосы, нависая, едва душу не вытрясая, рыча не лучше медведя:
— Сбежать пыталась, а?! Сбежать, я спрашиваю?