Однажды он пришел с заклеенными пластырями пальцами и перемотанной ладонью: оказалось, что он ловил за лезвие нож неприятеля. Конечно, порезался, но зато ловко обратил оружие врага против него же. Но, видно, не в этот раз. Наверное, все из-за того проклятого осколка, который не позволил достаточно быстро дернуться правой руке. Не иначе! Ведь Ваас был сильнее всех его неприятелей, опытнее, яростнее. «Белый демон» совершал резкий нечеловеческий рывок вперед.
Салли словно присутствовала незримым призраком, но ничего не могла предпринять. Как и всегда. Ее обуревала паника: она поняла, что ее непобедимый главарь не успел среагировать и пропустил удар белого демона. Нож поразил Вааса прямо в грудь, а потом еще раз, и еще…
Видение рассеялось, так как Салли вскрикнула, почти беззвучно, но столь надрывно, будто это ее добивали, будто это ее кровь текла из развороченных колотых ран вместе с разбитой истрепанной душой.
Ваас! Ее Ваас пока был рядом, живой. Пока живой. Девушка всхлипнула, тяжелая тоска навалилась на нее. И так не хотелось становиться провидицей, она желала, чтобы все эти глупые фантазии остались выдумкой, плодом испуганного воображения. Нет, ничего такого не существовало ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Нет!
— Пожалуйста, не уходи, — она прильнула к спине мужчины, терлась, приникала лбом, словно ища защиты. — Хотя бы сегодня… — голос ее срывался в сиплый шепот. — Не умирай!
Ваас почему-то молчал, долго, мучительно, глядя прямо перед собой, ничего не отвечая. Хотя даже его крики и ругань сейчас бы успокоили, его гнев. Но только не этот непоколебимый решительный покой, будто он уже совершил свой выбор, будто смотрел через край бездны. Но ведь он уничтожал любого, кто пытался сокрушить его. Разве нет? На это раз тоже. Не находилось врага равного ему. Хоть бы не нашлось.
Но «третий глаз» подкидывал Салли слишком яркие образы, прямо как из фильмов, что когда-то давным-давно смотрели они в этом тусклом помещении. Тогда он еще пытал ее, потом снова началось противостояние с ракьят, выстрелы, война… Что страшнее? Замкнутый круг. Салли опускала руки, не веря, что в силах кого-то удержать. Уж точно не главаря. Только сердце разрывалось и плакало.
Ваас вскоре ушел, как будто отверг девушку, чья тревога за него стала вдруг безграничной, похожей на любовь. Он уходил, исчезал возле дверного проема, точно у границы миров. И казалось, что она теряет его навсегда. Девушка, как заклинание, шептала, когда по щекам катились горячие соленые слезы:
— Не умирай… Кто я без тебя? Не умирай!
«Взорви его! Сожги! Утопи!» — рычало сознание, желая, чтобы Джейсон Броди никогда не добрался до главаря, не дошел, попался во все ловушки и сгинул в них. Но Салли уже знала, что Ваас и топил, и жег, и даже под трупами в общей могиле ракьят зарывал своего врага. А тот все выживал и выживал, как и снайпер-Хромоножка, который, кажется, оказался женщиной, как говорили слухи. Салли даже ревновала, ненавидела незнакомку, не понимая, что мешало Ваасу просто прикончить обоих врагов контрольным выстрелом в голову. Что-то недоступное пониманию, о чем только главарь ведал. Чего он ждал? Достойного противника, который после всех испытаний оборвал бы бессмысленное повторение, в которое превратилось его существование?
Этого-то Салли и страшилась, готовая погибнуть вместе с ним, как жены древних вождей, которых клали рядом с павшим воином на погребальный костер. Неплохая участь, лучше, чем стать ничейной, общей или просто погибнуть в хаосе джунглей. А Бен… Салли предала его, она ощущала на себе это клеймо, и Черный Фрегат всегда любил только Вааса со всем его злом. Но той, второй, Фрегата больше не существовало. Сердце сжималось и трепетало у первой, настоящей, личности. Но хрупкая, беззащитная девушка променяла свою любовь к доктору от страха, отрезав все пути к побегу. Вдобавок ко всем противоречиям, главарь спас ее, вытащил, выхватил из пасти медведя. И теперь пират решил испытать судьбу в поединке один на один с Джейсоном Броди, а страхи и предчувствия терзали Салли, она не представляла, что случится, если… Нет, об этом даже думать не хотелось.
Возле двери Ваас остановился, словно забыв о существовании «вещи», как нередко случалось с ним, затем покопался в своем походном рюкзаке, вытаскивая некий предмет, оказавшийся заламинированной, слегка помятой фотографией. На ней едва различался портрет красивой смуглой женщины островного типажа, но с зелеными кошачьими глазами и выбритыми висками. Лицо ее покрывали загадочные татуировки, а взгляд выражал властность и решительность. Салли догадалась — это и есть Цитра. Но Ваас отвернулся, рассматривая портрет некоторое время. Затем он негромко проговорил, обращаясь к изображению жрицы: