Доктор за долю секунды успел сто раз попрощаться с жизнью. Врут, что вся она проносится перед глазами, ничего не случается, в голове только шумел какой-то гул нестройной какофонией, отдавая режущим чувством в затылке и подмышках. Нелепо как-то. Но ведь и жизнь ничуть не похожа на легенды и фильмы. Бен застыл испуганной мышью, его рука только поднималась, чтобы неискушенный стрелок попытался прицелиться. Но естественного инстинкта выживания не хватило бы. На лице пирата играл оскал превосходства, он нависал с автоматом черно-красной скалой, что обрушивалась гибельным камнепадом.
Внезапно все переменилось!
Враг, выплевывая кровь, не успев спустить курок, начал заваливаться вперед. Своим падением он едва не придавил доктора, который в последний момент отскочил. Солнце ударило в глаза россыпью ярких лучей, точно подтверждая победу жизни над смертью, но вскоре в его желтом водопаде вырисовались знакомые контуры хрупкого силуэта девушки. Неужели, она? Неужели, и правда тот, к кому стремился Бен?
Но больше некому — враг упал, пораженный точным ударом в затылок острым предметом.
Салли! Она сама вырвалась с аванпоста, не погибла при штурме, и теперь еще спасла жизнь Бену.
С минуту девушка просто стояла на месте врага и глядела спокойно и сурово то на свежий труп, то на окровавленный ледоруб. Но потом она заметила Бенджамина, спрыгивая с капота, подходя к нему.
— Бен… Ты жив! — глаза девушки засветились невероятной радостью, а губы даже тронула растерянная улыбка, но девочка не смела слишком приближаться, точно зараженная какой-то болезнью.
— Салли? — подался к ней доктор, не веря, что перед ним живая девушка, а не виллиса-хранитель. — Ты… Ты сама сбежала?! Салли! Умница моя! — доктор попытался обнять ее, но девушка отпрянула, как дикий звереныш. — За тобой нет погони?
— Пока нет, — сухо ответила девушка, напряженно отводя взгляд.
— Вот и хорошо! Скорее в машину! — вынырнула, как ни в чем не бывало, Нора, которая уже достаточно пришла в себя после потрясения. Кажется, ее разбирал нервный смех, но она оставалась серьезной, а встреча с Салли удачно отвлекла ее от травмирующего воспоминания.
Салли застыла в нерешительности, кусая губы, шмыгая носом. В тот миг, несмотря на забрызганное чужой кровью лицо и угрожающий ледоруб в руке, она больше, чем обычно, напоминала просто провинившегося ребенка. Но упрекала себя больше, чем умеют некоторые «взрослые», сбивающимся голосом говоря, не смея садиться в машину:
— Бен! Бен… Бенджи! Брось меня, я сволочь! Бенджи!
— Что такое, что… Салли? — обнимал ее за плечи Бен, заглядывая в глаза.
Сердце его нервно колотилось, готовое к любой новости, уже практически догадываясь о том, что скажет его бедная девочка. Руки ее дрожали, она вцепилась скрюченными пальцами в свои щеки, оттягивая жутковато кожу возле глаз, словно стремясь расцарапать лицо, как плакальщица, причитая:
— Я сдала вас! Я все выболтала Ваасу! Нет… Я сволочь!
— Он снова бил тебя до этого? — твердо хмуро обратился к ней собеседник, доверительно сжимая ее запястья, мягко отводя руки от лица.
Салли опустила голову, сжав зубы, глядя себе под ноги, нехотя проговорила:
— Не… Не бил… Другое. А потом угрожал пальцы сломать и сделать общей. Но это не важно, — на лице девушки застыло пугающее ожесточение, когда она без малейших колебаний повторила: — Я выболтала все! От страха! Я… — но она начинала плакать, шепча в отчаянии: — Я предала тебя.
Если бы только Бенджамин хоть в чем-то ее обвинял. Он корил себя за то, что столько времени позволял Ваасу так жестоко истязать девушку.
— Салли, бедная моя Салли! — доктор в неконтролируемом порыве радости и нежности обнял девушку. А она только стояла, опустив плечи, поднимая измученные впалые глаза. Столько в ней обреталось хрупкости в тот миг. Доктор не мог больше скрывать все то, что он таил от нее, все, что согревало его душу. Да, когда-то ему показалось, что он любит Нору, тогда это мимолетное чувство позволило выкупить ее. Но теперь оставалась только Салли, его девочка с малахитовыми наивными глазами, его спаситель.
Бенджамин, забыв о возможной опасности, которая скалилась из-за каждого дерева, глядел на обращенное к нему растерянное лицо Салли. Он не желал останавливать себя, когда припал к бледным губам девушки своими растрескавшимися сухими губами. Салли не то испуганно, не то упоенно вздохнула от неожиданности, на пару секунд прикрывая глаза, безмолвно тая от этого короткого поцелуя. Нежного, аккуратного, почти невинного. Бен не пытался разомкнуть губы девушки и проникнуть в ее рот языком. Всегда он отождествлял такие поцелуи с косвенной формой людоедства. Салли не требовала ничего, хватило ей грубой животной страсти. Бен хотел доказать, что бывает и иначе. Хотя нет, он ничего не доказывал в тот миг, вовсе ни о чем не думая, только чувствуя тепло, искрящееся возле сердца.