— Ваас… — шептала она. — Ваас… Я иду к тебе, я возвращаюсь!
Да, она видела «белого демона», который вонзает в грудь главаря кинжал, видела, как горит пиратский форт. Видения иль быль ярко вставали в ее сознании, наверное, потому что находилась она уже на границе миров. И это казалось нестрашным. Ведь в смерти только боль пугает, а ее Салли натерпелась в своей жизни много. Еще немного — и ничего не будет тяготить. Умереть вместе с главарем — участь предательницы.
Внезапно на лестнице с нижней палубы донеслись шаги, кто-то очень спешил. Салли обернулась — перед ней в ужасе застыл Бенджамин. Была ли там Нора, Салли не замечала. Бенджамин — только это имя звучало в голове, только на него откликалось сердце. Она его любила. А он… Наверное, только жалел свою изменницу.
— Салли! Салиман! Не делай этого! Ты же обещала пережить все это, помнишь? — бессильно взывал к ней доктор.
Салли отвернулась от Бенджамина. Без свидетелей не удавалось, значит, придется прямо на глазах у ее принца. Да, она обещала, но чего стоят клятвы такой, как она?
— Ваас… Ты мертвец. А я твоя кукла. Это ведь идеальное сочетание? Я должна вернуться, — продолжали почти беззвучно двигаться ее губы, но Бен все слышал, восклицая:
— Избавься ты от этой зависимости, Салли! Ты человек, а не кукла! Не смей прыгать!
Девушка обернулась на доктора, потом глянула на остров, потом снова на доктора.
Переживет. Но что ждало ее там, за пределами острова? Попытка адаптироваться к «нормальной» жизни. Как бы не так! Их нормальная жизнь была такой же нормальной как психопат-главарь. И она ощущала, что никогда не сумеет пересечь эту черту, отделявшую ее от острова, потому что за ней ждала участь хуже смерти, потому что за ней не существовало его, ее мертвеца. Только долгие годы с камнем собственной нарушенной клятвы перед возлюбленным принцем. Нет, она оставляла Бенджамина Норе, она так решила.
Что ждало ее за пределами острова? Только жалость со стороны других людей, их недоверие, бесконечные программы по адаптации, сеансы психотерапевтов, если не заключение в лечебнице, реабилитация наркоманов, недоверие работодателей, жалкие подачки пособий? На острове она являлась пленницей, да, но зато личной пленницей, куклой, самого главаря. За пределами острова она становилась только безликой тенью. Еще одним человеком со сломанной судьбой, который вернулся из тех мест, о которых предпочитают не рассказывать лишний раз. Из мест, куда в кошмарном сне не попадали живущие там, на большой земле, где все понятно и аккуратно. Программа адаптации, программа реабилитации, снисхождение, жалость. Человек второго сорта, выброшенный и почти незаметный, вызывающий только недоверие добропорядочных граждан. И чем это лучше плена? И в чем там свобода? Да и к чему жалость кукле, вещи, которая всецело принадлежит своему хозяину…
Доктор так пытался спасти ее, избавить от этой зависимости. Но люди порой бывают хуже наркотиков. Достаточно только раз услышать голос, увидеть, ощутить этот трепет, отвращение и, наверное, восторг, когда вблизи всякий раз хотелось бежать за тысячи миль, а при расставании все существо стремилось обратно. Но главное: это клеймо предательства обещало навечно заточить и главаря, и его куклу на девятый круг ада, в самую пасть врага рода человеческого. Они оба предали своих благодетелей — вот и все, чего они оба заслуживали.
Доктор бессильно глядел на нее, твердя, как заклинание:
— Ну же, Салиман. Ты не такая, Салли. Ты хорошая девочка. Ты сможешь преодолеть это сможешь. Дай руку, Салиман, просто протяни руку.
Бен хотел помочь, настолько, насколько человек желает помочь человеку, и не замечал, что почему-то называет ее именем, которым ее «нарек» Ваас.
Но она была обречена стать только обузой, ведь доктору тоже предстояло долгое возращение к нормальной жизни.
Он называл ее девочкой, но она уже давно таковой не являлась. Он называл ее хорошей, но никто не рассказал ей, в чем, собственно, разница между хорошими и плохими. Если хорошие, цивилизованные, продают, а плохие, дикие, не дают умереть. Бен просил протянуть руку. Он желал ей добра, а остров желал, наверное, зла, и настойчиво тянул к ней издалека сотни лиан.