— Ты все-таки хочешь услышать историю с самого начала? — снова послышался сиплый, твердый своей апатичностью голос взрослой женщины.
— Может быть. Если тебе не больно вспоминать, — предупредил собеседник.
— Это не воспоминания, это реальность, — безапелляционно осадила девушка. — И она длится и длится по сей день, повторяется и повторяется! — она глубоко выдохнула и бесстрастно начала связно повествовать, раз уж пришло время. — Привезли на корабле, в трюме, точно груз, я даже думала, что ослепла, когда меня вывели на солнце. Потом держали в клетке вместе с другими девушками. Они все истерили, а я так, тихо скулила. Жалко себя было. Да противно так от этой жалости! Сто раз себя прокляла, что в тот вечер вернулась домой. Но знаешь… Меня бы везде нашли, продана уже… Меня продал за карточный долг… родной отец, — Салли опустила глаза, зачерпнула рукой горсть песка, просеивая его сквозь пальцы. — В клетке сидели не очень долго. Тех, что посимпатичнее, быстро разобрали частные покупатели, тех, что попроще, растащили по публичным домам, кого в Бедтаун, кого дальше отправили… А меня покупать не хотели… Будто я хуже остальных. Не знаю, может, и хуже, — задумалась девушка, морщась, будто увидела омерзительное насекомое. — Может, за то и терплю… Пираты думали оставить в лагере как “общую”… Бесплатную! — голос ее дрогнул, будто говорила та Салли, испуганная девочка. Но снова этот хрип измотанной женщины, которую уже ничем не удивить: — Это верная смерть через пару лет… Вот тогда-то я страху натерпелась. Особенно, когда меня выгребли из клетки… Думала, как умереть, чтобы не терпеть… — но тут она сорвалась почти в шепот, тихий визг, скуление раненного щенка, крупные горькие слезы покатились из ее глаз. — Эти руки… Грязные грубые руки, много рук… — она выдохнула, прищуриваясь, глядя на штаб. — А потом пришел Ваас, напомнил, что я все еще товар, поднял меня за шею, рассмотрел. И сказал, что я буду его “личной игрушкой”, — рассказчица нервно дернула плечами, будто поведала о чем-то обыденном. — Так я и стала “куклой”…
— Ты была рада его появлению? — с тайной обидой или просто печалью спрашивал Бен.
— С чего ты решил? — отвернулась Салли, рассматривая море, залив и светлевший на востоке горизонт. Хотелось спать, но не удавалось от пережитого недавно всплеска адреналина.
— Да так… интонация твоя… — замял тему доктор, садясь рядом на песок.
— Не… Не особо… — пробормотала девушка, но с неуверенным воодушевлением посмела продолжать. — Просто… Я сразу почувствовала, что он как-то отличается от них. Решила, что лучше уж принадлежать ему, чем быть общей… Понимаешь? Это тот случай, когда речь не о самоуважении вовсе! Я просто хотела жить… А в ту ночь он даже не делал мне больно… ну, почти… я не сопротивлялась…
Она неуверенно замолчала, она вспоминала их “первую ночь”. И не могла сказать о ней ничего плохого, что пугало. По крайней мере, это было не тем нелепым дрыганьем, которым они занимались на старом диване в отсутствие родителей этого Алекса в квартире парня. Да еще Салли от этого дрыгания не получала ничего, но по неопытности не понимала, думала, что так оно у всех и бывает. Оказалось, что по-другому случается. Хуже всего, что доказал это тот, кого она ненавидела, ее мучитель. Помнится, когда он выгреб ее из клетки и отбил от прочих пиратов, то даже улыбнулся ей, погладив снисходительно по щеке, спрашивал потом еще что-то у Хойта, который вроде как сделал несчастную девушку “подарком” главарю за успешно распроданную партию рабов.
“Бесплатный бонус от фирмы” — вот как это называлось. Салли поморщилась — как ни называй, а тошно звучит. Но Ваас… Он пожалел ее! Только потом узнала она цену и его жалости, и его жаркой страсти — пытки. Одного из его излюбленных “хобби”, один из способов устрашения и вызывания неприязни к себе.
— Только наутро я поняла, что значит быть его “личной игрушкой”, — решила все-таки продолжить девушка, но голос пропадал. — Док… Удары током — это ужасно… Лишь бы не пытали! Не могу… Когда он приходит. Я каждый раз сжимаюсь, точно до размеров булавочкой головки. Зачем ему все это? Зачем?.. Вот это больше всего угнетало поначалу, я думала, что сойду с ума. Как думаешь, док, я уже сошла с ума?
И на лице девушки заиграла ухмылка, глаза ненормально расширились, кончик языка облизнул губы. Кто это существо, что вырвалось на поверхность? Это какая-то иная Салли, она такую не знала!
— Нет, Салли, ты… Все будет нормально! — врал, не краснея, Бен, хотя Салли прекрасно отгадывала, когда кто-то лжет. Ваас не врал, но скрывал что-то… Что-то, что словно гнойная заноза выщербляло его душу и разум. Он старательно обходил все темы касательно его биографии. Салли не имела права спрашивать, но и свою не раскрывала. Вот перед доктором разоткровенничалась, а оказалось, говорить об этом больнее даже, чем вспоминать. Повелась на сердечную улыбку доктора…