Девушка устало поглядела на штаб, где все еще горел свет, слышался голос главаря. Странно, что кто-то считал его ненормальным, ведь он очень разумно командовал своими пиратами, большинство из которых не отличались ни умом, ни образованностью. А еще ракьят распускали слухи, будто он трус, потому что редко сам лез в первых рядах на врагов. Только трус не станет криминальным авторитетом. Хойт Уолкер — босс — вон вообще никогда не высовывался без охраны из своей “крепости” на южном острове, но все его боялись, одного взгляда этих по-акульи бесстрастных глаз в сетке небольших морщин. Именно из-за Хойта… Да, это был его корабль, что привез пленников, притом доставил сначала на южный остров. То, что там вообще оказался Ваас, являлось большой удачей, наверное.
Салли размышляла, что получила или потеряла от жизни на острове, вспоминала Вааса. Нет, его свирепые зеленовато-карие глаза не хранили той же бесстрастности и расчетливости, что неизменно спокойный взгляд Хойта. Но оба содержали отпечаток маньяка. Излюбленной казнью Хойта вообще было сожжение… А Ваас… Что Ваас? И что она? Кто она? Кем была?
«Но все-таки он не злой, — молча рассуждала Салли, сознавая, что доктор ее не поймет. — Он не сдает меня в аренду, как делают некоторые наемники со своими “женами”. Он собственник… И он пожалел меня тогда. Это такая роскошь для меня, оказывается. Не отдал всем, а сделал своей… Пожалел. Ну, что я еще могла желать? Я благодарна ему, я не сопротивлялась… Но лишь бы не пытал! — в сознании вновь расправлял крылья черный фрегат. — Однажды я сойду с ума. Может, он этого и добивается? Но к чему здесь жить долго? К чему сохранять в целостности личность? Здесь можно жить, недолго, страшно, но не надо хранить на “черный день”, не надо думать о будущем, потому что его нет. И нет тех, кому я могла бы завидовать, как там. А там я извелась от этой мелочной зависти: вот дети с нормальными родителями, идут по улице, улыбаются, сытые уроды, ждут, когда им купят новый гаджет. А мне оставалось ждать только, что меня хотя бы накормят, хотя бы соседи пожалеют, как обычно. Здесь я не ощущаю этого вечного голода. Ну, а что меня ждало там? Работа посудомойки в лучшем случае, но с нее меня как раз выперли в тот вечер, когда узнала… Проклятый отец!.. Из школы и так выгоняли несколько раз, переводили в классы для проблемных подростков. Универ и приличная работа — это все для них, благополучных. Рано или поздно я оказалась бы все там же — на “панели”. А так… Здесь один Ваас, и он делает, что ему вздумается. Почему я не могу заслужить иного? Нигде, совсем нигде… Меня нигде нет! Меня нет! Нигде… Я — его тень, я только его тень, все здравые мысли в моей голове – его, безумного…».
Комментарий к 6. История Салли
Вот, собственно, про Салли информация, про ее прошлое еще будет. Глава вышла большая, но тут же диалогов немало.
Как обычно, надеюсь почитать Ваши отзывы!
Перевод эпиграфа (“рыба”, художественного нет, кто найдет или сделает - буду рада, ибо песня интересная):
Открой глаза, он никогда не изменится!
Он прошел через грубые вещи в его жизни,
Просто выйди из своего диапазона.
Я не могу просто сидеть здесь и смотреть,
Как он причиняет тебе боль снова и снова.
Как можно еще позволить ему прикоснуться к вам?
Вы приняли его за того, кем он не является.
И вот теперь пришло время проснуться!
========== 7. О людях и не-людях ==========
We come from a world of oblivion, bad dreams,
I got all I need strapped right to my hamstring.
I’m not really bad, I’m just made up of bad things.
© Hollywood Undead „Day of the Dead“
“Продал родной отец… Родной отец, — эти слова набатом гудели в голове Бенджамина до самого утра, хотя вроде удалось заснуть, увернувшись в спальный мешок. — Если и есть ад, то я вряд ли найду в нем отличия от такой жизни. Мне кажется, там такое же сборище уголовников, которые вечность подвергают тебя всем возможным издевательствам. Различие только в рогах и копытах, в остальном есть риск перепутать”.
Бенджамин не любил просыпаться, его уже не страшил даже голос главаря. Пусть орет на всех вокруг — значит, есть от чего так орать. Бен уже не боялся за себя, ему и терять-то нечего было, он ни к чему не стремился уже. Рассказ Салли поверг его в еще большую тоску, ведь раньше он и не задумывался о том, что такие, как она, тоже могут что-то чувствовать, к чему-то стремиться, а величал их презрительно “быдлом”.