Возле железных ворот бродили тяжеловооруженные охранники с ручными пулеметами. В эту элиту, наверное, мечтал попасть каждый дураковатый «Кость» с аванпоста. Доносился хрипловатый лай сторожевых собак, огромных, мускулистых, непохожих на тощих облезлых динго, которые сновали по Рук Айленду, сбиваясь в волчьи стаи. Но все преграды расступились, когда прибыли Бен и Салли в сопровождении пиратов. Их не считали чужаками. Но кому от этого легче?
Салли шла впереди доктора, ступая, как деревянный человечек, как механическая кукла с неотработанным механизмом, но точно неведомая сила тащила ее вперед, накинув незримую петлю на шею, будто паук сматывал нить, продвигаясь по сетям к увязшей в них жертве.
Сначала ничего не происходило, только доносился запах гари, отвратительно тревоживший обоняние. Как только вошли внутрь, оказавшись на подобии средневековой площади в окружении нескольких утлых двухэтажных домиков, стал яснее источник едкого дыма — в самом центре полыхал колоссальный костер в два человеческих роста, добавляя жару к зною джунглей. Вокруг него под жуткую музыку, орущую из высоченных современных динамиков, скакали пираты, некоторые сидели на продавленном диване, который тоже был изрисован граффити, будто каждый здесь пытался самовыразиться от полноты чувств после очередной дозы. На подобии помоста к похотливому восторгу мужчин типичная представительница древнейшей профессии довольно ловко и профессионально извивалась вокруг шеста, который, судя по виду, служил вдобавок для того, чтобы привязывать пленников перед казнью или на пытки.
Бен и Салли переглянулись, не ведая, чего ждать. Сам главарь все еще не появлялся, вроде как он обитал в огромном ангаре в торце крепости.
Вскоре и он вышел, согнав с помоста женщину, сам встал перед публикой как непревзойденный оратор. Пираты немедленно повернулись к нему. Возможно, многие его ненавидели, вероятно, никто не стал бы мстить за него в случае убийства, все прекрасно помнили, как легко он пускает в расход починенных. Но при всем этом его слушали, точно попали на сеанс гипноза. Главарь говорил что-то о полном поражении ракьят, о победе. О кровопролитии…
— О да! Мы как раз вовремя! — загорелись глаза привезших невольных «гостей» пиратов, и в общем гуле тонули слова, съедался смысл. У Гипа кружилась голова, а во рту ощущался солоноватый привкус, то ли как от слез, то ли как от крови, он даже невольно пощупал свою спину, ожидая ощутить там воткнутый нож. Но с чего бы? Он себя давно уверил, успокоив: не такая он важная птица, чтобы вести его на казнь за несколько километров или готовить покушение. Опасность представляли только ракьят и собственная глупость, способная ввести в немилость командиров.
Когда Бен вынырнул из внезапно опутавших, как кокон, раздумий, Ваас уже спрыгнул с трибуны, устраиваясь на том самом разрисованном диване «в портере» с бутылкой какого-то алкоголя, который после принятия наркотиков играл скорее роль освежающего напитка для «поддержания эффекта».
«Чтоб тебя передозой сегодня накрыло! И половину из этих подонков. Я тогда лечить не буду и под дулом автомата», — в сердцах подумал Бен, хотя знал, что Ваас отличался крепким здоровьем. Потому что человек с некрепким давно бы уже помер от образа жизни, что вел главарь.
Подчиненные периодически и помирали: кто от передозировок, кто от антисанитарии, кто от сопутствующих зависимости заболеваний. Но курили, нюхали или кололись все. Варьировалась форма употребления и степень зависимости. В форте вообще содержался целый огромный подвал с разложенными штабелями белыми пакетами на полкило-килограмм каждый. Бен так и не понял, для чего они — на продажу или для внутреннего пользования. Создавалось впечатление, что свой же товар не употреблял один только Хойт, что логично для дилера. А Вааса он на том и сделал цепным псом…
Но Бен не ощущал никакой жалости к главарю, совершенно уверенный, что тот виноват во всем сам, несмотря на любые предположения о том, что связывало его и Цитру, об их истории порой слагались самые фантастические предположения, ни одно из которых не отражало реальности. Казалось, что это было занозой, которая отравляла главаря в течение уже многих лет, а наркотики он использовал, чтобы заглушить боль.
Может, все обстояло намного проще: просто подсел, поддавшись однажды на провокацию Хойта, и покатился, готовый на все ради новой дозы, став ради этого самым опасным человеком на северном острове. Но в обоих версиях зияли дыры в логическом обосновании, так что Бен просто выбрал удобную позицию, считая себя самой несчастной жертвой обстоятельств. Ваас-то настоящий предатель, а он, Бенджамин, бросивший своих друзей, — просто жертва. Но что он мог, без силы, без навыков?