Доктор крался почти бесшумно к обиталищу маньяка. Что имели в виду под этим словом? Лучше не ведать, быть может, никакой опасности и не было, просто в пираты или киллеры Хойта подавались явно не праведники. Но все-таки Салли говорила “опасен для тебя”…
Молодой человек покрывался холодной испариной, кудри прилипали к высокому лбу, а майка к спине, и на незаметно побледневшем лице выступали ярче обычного приоткрытые губы, с которых срывались нервные выдохи, как от удушья. Но все-таки он решительно подошел и тихо постучал в дверь, устыдившись и испугавшись немедленно слишком громких ударов о железные листы. Реакция обитателя дома ждать себя не заставила.
— Кто там? — вполне миролюбиво отозвался некто мягким баритоном или даже басом.
— Ваас сказал, что вы просили подъехать… хирурга, — мысленно ругал себя за косноязычие Бен, более твердо заявляя. — Я — доктор.
— Доктор-х***ктор, — тут же матерно срифмовал некто за дверью, прошипев и рассмеявшись, а потом снова мягко вкрадчиво пригласил. — Входи, — но снова в его голове предупреждающе рокотала гроза. — Впредь обращайся ко мне “сэр”. Ясно?!
— Есть, сэр! — невольно отчеканил фальцетом, вытянувшись по струнке, Бен, не видя, как на месте водителя второй Бен щурится и трясет головой, будто его неспелый лимон заставляют есть.
Доктор выдохнул, не успев мысленно попрощаться со всеми, кого знал, дернул на себя дверь, но она не поддалась, тогда он попробовал еще раз, и еще.
— З-заперто, сэр! — икнул мужчина.
— “От себя”, тупица-***ца! — разозлился хозяин, что подействовало на Бена, как выстрел, он навалился, затаив дыхание, на дверь. И очутился в темноте… Вернее, в полумраке жилища с небольшой лампочкой на потолке.
У стены возле двери стоял стол с табуретом. Хозяина вздрогнувший от неожиданности невольный пришелец заметил не сразу, точно Хьюз нарисовался из воздуха, как Чеширский Кот.
Бак оказался худощавым жилистым мужчиной лет пятидесяти, по всем признакам военной выправки, но все-таки уже не совсем, будто он долгое время не был на посту, да и в частной армии Хойта никем не командовал.
Носил он обтягивающие узкие джинсы и расстегнутую чрезмерно пеструю гавайку-рубашку, которая обнажала большую цветную татуировку головы оленя, покрывавшую грудь с мелкими, местами седыми волосами.
А потом Гип просил мысленно, чтобы его кто-нибудь ущипнул, дабы убедиться, что он не в нелепом сне: провозглашенный маньяк со знанием дела держал в руке томик А.С. Пушкина в переводе, в другой руке красовалась бутылка темного пива, которое он до прихода Бена неторопливо потягивал, видимо, так же неторопливо… читая стихи.
Гипу вдруг стало жалко великого поэта, будто прикосновение таких людей к его творчеству порочило его память. Но что было не так с Хьюзом, который поглаживал светло-каштановые бакенбарды, Гип сказать пока не мог. Острые, довольно симпатичные, черты покрытого легкими морщинками лица несли в себе совершенно недобрый оттенок, даже когда казалось, что хозяин жилища хитро улыбается.
Вскоре непривычно запыхавшийся Бенджамин поймал себя на мысли, что его какое-то время с неподдельным интересом рассматривают, не торопясь переходить к делу.
— Не отпустишь водителя? — вдруг поинтересовался Хьюз, неотрывно следя взглядом за молодым человеком, отчего Бену с каждым мигом делалось все более жутко, но он все еще не мог понять, с чего бы вдруг. Может, он попал к каннибалу? Может, перед ним “второй Ганнибал Лектор”? О чем же и когда его предупреждала Салли и почему провожала, точно видела в последний раз? Может, Ваас намеренно послал его на верную смерть? Все чаще доктор косился на спасительную дверь, как можно более непринужденно небрежно отвечая:
— Подождет, не переломится. А что… дело долгое? Зачем я, собственно, приехал? — но на всякий случай не забыл добавить. - Сэр.
Хьюз вскинул брови:
— И правда, подождет.
Резко вскочил, откладывая книгу и пиво, со всех сторон молниеносно рассматривая прибывшего. Зачем? Казалось, что он принюхивается, как будто и правда намерен съесть. Бен держался из последних сил, чтобы в панике не вылететь за дверь, возможно, ему все мерещилось, но чудилось, что над головой Бака прорастают небольшие рожки, а вместо босых ног постукивают копытца и из-за спины помахивает тощий костяной хвост мелкого беса. Затем, будто придя к какому-то выводу, Бак ухмыльнулся довольно:
— Пошли в подвал. Все там.