Салли осмелилась подать голос, упрямо стараясь размеренно дышать и не утопать в задушенном писке мыши с перебитым хребтом:
— Ваас… А я… Я сотни раз ждала твоего возвращения. Ждала, потому что боялась, что тебя могут однажды убить, что однажды ты не вернешься. И я останусь одна среди… Среди них…
Ваас заинтересованно обернулся, сощурившись, точно ему польстили такие слова, молодецки осклабился:
— Руки коротки меня убить, — но затем он вновь нахмурился, сметая резко все миски со стола, опрокидывая какой-то ящик, точно желая разнести этот треклятый штаб, вырваться из него из своего тела, из этой мерзкой земной оболочки. — И на*** ты ждешь? Думаешь, это что-то изменит? Твое ожидание. Твой страх, — он словно задыхался, но затем вновь выглядел вроде спокойным, разумным циником, пренебрежительно бросая: — И да — я приказал захлопнуться. Напомнить, что это значит, а, ***, что это значит? Это значит, ты закрываешь свой ***ый рот и не смеешь даже мычать. Непонятно?
— П-понятно, — задрожала хуже осинового листа девушка.
— Нет! — Ваас втянул губы в недовольной гримасе, а вместо лица предстала до тошноты гадкая морда змеи, он совершенно спокойно вещал: — Тебе ни*** не понятно! Ты слишком много себе стала позволять, сестрица!
С этими словами он выгреб Салли из угла, пинками и тычками погнав к двери. Она, спотыкаясь, ничего не понимая, повиновалась, катаясь практически кубарем.
Яркий свет прожектора ослеплял, к аванпосту из джунглей уже стекались сумерки, и на вой диких собак два волкодава отзывались ненавистным лаем. Салли слабо осознавала, где она и что с ней происходит, все застил ужас: она страшилась предположить, до чего мог додуматься главарь, что сулило неповиновение. Неужели… Самый жуткий ее страх не находил себе названия. Но она верно догадалась о его намерениях: он поволок ее к пиратам. Кинув в пыль в центре аванпоста, он обратился к свободным от караулов рядовым, которые до этого жарили мясо на костре и уныло курили за игрой в карты:
— Эй, отребье, кто хочет попользоваться этой костлявой ***?
Ваас смеялся, глаза его горели, даже не злобой, а коварством. Подлость… Он весь состоял из подлостей и предательств.
— Что, Ваас, надоела? Мы уже давно не против! — с энтузиазмом заявили на разные голоса пираты, живо поднимаясь, обступая Салли кругом, будто с момента ее попадания на остров они только этого и ждали. Может, даже делали ставки, когда она надоест главарю.
— Нет! Нет! Нет! — шипела она, но голос пропал от ужаса. Она хотела потерять сознание, вообще ничего не ощущать, стать кем-то иным, несуществующим. А к ней тянулись сотни цепких пальцев, тысячи рук…
Из тьмы. Они сминали одежду, поваливали на землю. Пираты давно потеряли чувство стыда и даже не собирались тащить ее в укромное место, не заботясь о том, кто мог увидеть их. Только пыль поднималась, а Салли отбивалась руками и ногами. «Черный фрегат» вступил в свои права, девушка не осознавала себя, но кусалась и брыкалась до последнего.
Одному пирату она даже засветила в глаз знатный фингал, сумев уклониться от ответного удара, но противников было не меньше пяти. Не прошло и минуты борьбы, как ее руки и ноги уже кто-то держал, а другие пытались содрать одежду.
Только один раз она испытывала подобный ужас, и тогда пришел Ваас, и тогда он стал ее избавителем, но и мучителем. А теперь она своей дерзостью все разрушила! Салли надеялась, что умрет раньше, чем успеет осознать, что с ней случилось. Но почему в этот день?! Она не хотела умирать!
***
Сначала Ваас стоял чуть в стороне, наблюдая за зрелищем, небрежно положив руки на широкий кожаный пояс, слегка постукивая по нему указательными пальцами, самодовольно рассматривая то, как Салли окружали пираты, как тянулись к ней их руки. Потом главарь понял, что его пленница уже достаточно «усвоила урок», а подчиненные, между тем, останавливаться не намерены, так что ухмылка слегка сползла с его смуглого лица, он махнул в их сторону:
— Хотя нет, парни, я передумал! Эй? — хохотнул он, но в общем гуле его как-то не сразу услышали.
Тогда-то он обозлился уже непосредственно на своих пиратов, потому что речь зашла не о какой-то девчонке, а о подчинении командиру — вещи куда более серьезной, вызывавшей ныне невероятную ярость:
— ***! Слышали меня?! ***! Тупицы!
Ваас полез в гущу пиратов, двинув одному локтем под дых, другого оглушив ударом в ухо, еще двоих просто отпихивая в сторону. Кто-то попытался дать сдачи, очевидно, не разобравшись в общем мелькании рук и ног, что перед ним сам главарь, за это поплатился очевидным переломом носа.