Или:
Войну против фашизма Слуцкий, как и большинство его сверстников, считал не только главным делом поколения, но и персональным долгом каждого. В оценке человека, близкого к призывному возрасту, для Слуцкого много значило, был ли этот человек на фронте. К тем, кто отсиживался в тылу и без кого тыл мог бы обойтись, относился с подчеркнутым неодобрением:
Нередко этот взгляд на людей не воевавших доходил до крайности. Впрочем, с годами Слуцкий понял некоторую ущербность такого категоричного деления людей на «чистых» и «нечистых». Собственно, процитированное выше стихотворение о послевоенном скандале, о послевоенном озлоблении людей как раз и посвящено ущербности категоричного деления людей. Один из важнейших принципов этики и поэтики Слуцкого: audiatur et altera pars. «Послушаем же и другую сторону!» — принцип древнеримских юристов.
В любом стихотворении Слуцкого важен финал. В нем может зазвучать другой голос, и он разом перевернет все стихостроение, с ходу изменит его интонацию. Если бы Слуцкий смог оставаться юристом, он стал бы адвокатом. Чаще всего он оправдывает, а не обвиняет. Впускает в себя все голоса и жалобы, чтобы через него их расслышали взаимообвинители. Он недаром называл себя «горе-приемником».
Этот подход к людям, адвокатский, не прокурорский, эта готовность расслышать чужую боль и правду, которые не менее убедительны, чем твои собственные, были главным военным приобретением Бориса Слуцкого. Его поэтический талант, сила мышления, безупречность нравственного чувства все равно сделали бы из него поэта; но вот стал бы он таким поэтом, каким стал, не будь войны, — это большой вопрос.
Годы, предшествовавшие Большой войне, совпали со временем созревания той поэтической поросли, которая войдет в историю литературы как «поэты военного поколения». И годы эти были наполнены событиями трагическими. Недавно прогремевшие процессы вырвали из рядов активных и опытных военачальников. Стычка на озере Хасан и Халхин-Гольское сражение выдвинули имена новых полководцев, но и из них немало погибло в застенках НКВД. События нарастали как снежный ком. Все лето 1939 года общество тревожили переговоры с военными делегациями западных держав. Англия и Франция наотрез отказались пропустить советские войска через Польшу и Чехословакию. Наша пропаганда трактовала этот отказ как желание направить немецкий клин на Восток, на СССР — и в этом конкретном случае пропаганда не сильно грешила против истины. Переговоры закончились провалом. И тут, как гром с ясного неба, появился Пакт Молотова — Риббентропа, по сути соглашение между Сталиным и Гитлером, казавшимися двумя непримиримыми идеологическими противниками. 1 августа 1939 года нападением Германии на Польшу началась Вторая мировая война. Через семнадцать дней Красная армия перешла польскую границу. Мы присоединили Западную Украину, Западную Белоруссию, чуть позже Прибалтику. Началась советско-финская война; Красная армия понесла потери, несравнимые с масштабом войны. Война с финнами обнаружила серьезную неготовность Красной армии, низкую дисциплину, нарушения присяги, отсталость и нехватку вооружения. Вовсю шла война и на Западе, с ее неожиданными победами немцев. Страна нуждалась в передышке, в перевооружении и реформировании армии.