Оптимистичная мысль, что они сдались и позорно бежали, трагически скончалась, стоило только раздаться спокойному:
– Рад это слышать.
И вот он рад, а я чувствую, что только что произошло нечто непоправимое…
– Появилось одно дело, – развивал между тем мысль мой кошмар. – Я собирался пойти один, так как знаю, насколько важен для людей своевременный прием пищи, но раз ты не голодна, то сможешь отправиться со мной.
– А сюда пришли… зачем? – спросила я, осматривая ванную. Зеркало, раковина, медная ванна на львиных лапах, стеклянный шкафчик, полупустой, но симпатичный… унитаз тоже медный. Спрятаться негде, а выходить не хочется.
За дверью недолго помолчали, хищник осмысливал вопрос.
– Не знаю.
Я прямо чувствовала, как он сейчас равнодушно плечами пожал, стоя у двери и дожидаясь, когда я ее открою.
Не дождался.
Постучал так, что я вздрогнула, и потребовал:
– Яна, выходи.
– Яна сегодня не выйдет, – жалобно проблеяла я, – она наказана.
С той стороны шокированно молчали, даря мне лишние секунды спокойной жизни. Я отчаянно стремилась продлить прекрасное мгновение, потому и спросила:
– И что значит: вы знаете, как важен для людей прием пищи? Откуда?
– Не хочу тебя расстраивать, если ты вдруг вообразила себя исключительной, – хмыкнул он, – но в те времена, когда над нами царила Изначальная Тьма, люди жили на этих землях.
– Вы ими питались, да? – Это в той, беззаботной, жизни я была радостной оптимисткой, а попав в этот мир, стала законченной пессимисткой.
Пессимизм мой был вполне оправданным, кстати. Отрицать Раяр ничего не стал, спокойно подтвердив, что они их не только ели, но и в качестве бесплатной рабочей силы использовали.
Такие полезные, такие вкусные ресурсы, даром что мрут как мухи.
И пока он об этом рассказывал, я все яснее осознавала, что в ванной очень уютно. Светло, тепло даже, а главное, тут нет всяких темных личностей.
– Ты собираешься выходить? – не выдержал Раяр, когда я уже окончательно решила, что хочу остаться здесь жить.
– Нет.
– Тьма мне свидетель, я пытался быть терпеливым, – печально и очень подозрительно вздохнул он, а в следующее мгновение ко мне в ванную начала заползать та самая тьма, которая свидетель.
Сначала я просто сидела, пораженно глядя на это дело, до последнего не веря в такую подставу, потом, когда черные щупальца подползли слишком близко, забралась в ванну.
– Еще не передумала? – спросил тот, который пытался.
Посмотрела на пол, укрытый черным подрагивающим ковром, и поняла, что теперь уже точно не выйду. И не только потому, что не хочу. Просто не могу. Не было во мне столько дури, чтобы добровольно ножками вот в эту вот черную гадость становиться.
Не дождавшись ответа, Раяр усилил натиск, тьма начала подниматься по двери, по стенам… по ванне.
Пугал, стало быть, но я-то знала, что мне ничего не будет: от вкусненьких так просто не избавляются. Особенно когда это единственный экземпляр на всю их темную землю. А с другой стороны, кто знает, что в его ненормальной голове за мутировавшие тараканы водятся?
– Я сильная, я смелая, я способна держать себя в руках… – шептала дрожащим голосом, нервно перебирая похолодевшими пальцами по медному краю ванны. Тьма продолжала лезть в щель под дверью, и мужество мое быстро кончилось. Аккурат к тому моменту, как подрагивающие щупальца медленно перевалились через медный бортик. – К черту все, я неадекватная истеричка!
Обеспокоенное курлыканье мочалок перекрыл злорадный смех.
– Я все поняла! Я готова выйти!
– Так бы сразу, – весело отозвались из спальни, и тьма всосалась обратно под дверь.
Выходила я медленно, тяжело, неохотно очень, смотря исключительно себе под ноги.
– Неадекватная истеричка, значит? – с улыбкой спросили у меня. Улыбка была стандартно-издевательская, фирменная гадская улыбка этой сволочи. Даже не улыбка, а так, облегченная версия ухмылки.
Ему было весело, а мне обидно.
– Бояться не буду, так и знайте. – Я не совсем верила в то, что говорила, но определенно планировала сделать все, чтобы не доставлять больше удовольствие… этому.
– Как скажешь, – легко согласился Раяр, – твоя злость мне тоже очень нравится.
И меня снова разобрало на составляющие, чтобы собрать уже в совершенно незнакомом месте.
– Ненавижу… ненавижу… ненавижу эти чертовы перемещения, – бормотала я, закрыв глаза и крепко вцепившись в плечо хищника. Меня ощутимо шатало и даже немножко мутило. – Ненавижу.
С трудом поборов недомогание, я медленно открыла глаза, чтобы понять, куда мы попали.