Пожав Селихову руку, мы с чувством одухотворенной легкости покинули его комнату, скатились по лестнице и оказались на улице.
Мартовское солнце, как бы радуясь за наш небольшой успех, грело по-весеннему тепло и ласково.
– Андрей! – бодро воскликнул Дим-Димыч. – Мы за своими командировками и весну прозеваем. Гляди, как греет! Можно и без пальто.
Я ничего не ответил. Я думал о другом. Успех это или ре успех?
Несомненно, успех! Лариса Сергеевна наверняка и есть жертва загадочного преступления. Теперь нам известно, как попал к ней счет, теперь мы знаем, что она из Орла и работала в ветбаклаборатории. Наконец-то следствие сдвинулось с мертвой точки.
Продолжая размышлять на эту тему, я сказал Дим-Димычу:
– Надо бы предъявить Селихову фотокарточку покойной. Он бы, конечно, опознал ее.
– Правильно сделал, что не предъявил. Зачем расширять круг лиц, посвященных в эту историю. А потом…
– Что потом?
– Вдруг опять осечка?
– Не думаю…
На перекрестке мы остановились.
– Ты куда? – удивленно осведомился Дим-Димыч, видя, что я сворачиваю налево.
– Как куда? В управление… А ты?
– Я думал, что на вокзал и – прямо в Орел.
Я запротестовал. Надо было повидать Кочергина и, кроме того, получить требования на билеты.
– Ну, ладно, – огорченно вздохнул Дим-Димыч. – Пошли!
Кочергин принял нас немедленно.
Когда мы открыли дверь кабинета, он разговаривал по телефону:
– Да!.. Они уже у меня… Прошу, Геннадий Васильевич.
Ясно. Кочергин пригласил к себе старшего лейтенанта Безродного.
Мы сели и стали ждать. Ждали минут десять. Кочергин ничем не выдавал своего раздражения. Он спокойно рассматривал утреннюю почту в пухлой папке.
Я внимательно наблюдал за ним. Он все больше рос в моих глазах. Было приятно и отрадно сознавать, что должность Курникова, человека и работника, безмерно уважаемого мною и всем коллективом, занял человек не менее достойный.
Вошел Безродный. Он даже не счел нужным извиниться за опоздание.
Пренебрежительно бросив: «Привет!», он поставил стул рядом со стулом Кочергина. Он и тут хотел показать, что является начальником отдела и ему неприлично сидеть на другом месте.
– Ну, давайте выкладывайте, товарищи! – произнес Кочергин и отодвинул от себя папку с почтой.
Докладывал я. Дим-Димыч вносил дополнения.
– У вас будут вопросы? – обратился Кочергин к Безродному, когда мы окончили.
Тот отрицательно покачал головой.
Ах, как я хотел знать, что думает Геннадий! Неужели ему непонятно, что он со своими методами следствия оказался в дураках? И в каких дураках! Но он держал себя так, будто ничего не произошло.
– Вы уже знаете, – продолжал Кочергин, – что портрет преступника, переданный Благовещенском, полностью совпадает с тем, кто назвал себя в камере хранения Ивановым?
Мы дружно кивнули.
– Родинка мешает, – усмехнулся Дим-Димыч.
– Да! Ни Мигалкин, ни Кулькова не заметили ее.
– Ну… – протянул Кочергин, – родинку можно и не заметить. Это не бросающаяся в глаза примета… Тут надо быть профессионалом… А вот если бы вы сказали свидетелям о существовании родинки, то они, возможно, и припомнили бы ее…
– Пожалуй, верно, – согласился Дим-Димыч.
– Благовещенск сообщил нам исчерпывающие сведения и о жертве, – снова заговорил Кочергин. – Убитый работал дежурным администратором в гостинице.
Фамилия его Рождественский. В Благовещенске он прожил всего четыре месяца, а до этого работал в Москве, тоже в тресте гостиниц. Причем перебрался из Москвы в Благовещенск по собственному желанию, – он сделал паузу. – Думаю, что вы на верном пути. Куйте железо, пока горячо. Если вам удастся задокументировать опознание убитой, дальше пойдет легче. Что ж… поезжайте снова в Орел. – Кочергин посмотрел на часы. – В вашем распоряжении сорок семь минут. Вызывайте мою машину.
Мы встали.
– Какие будут указания? – задал я совершенно глупый вопрос.
Умница Кочергин улыбнулся.
– Сила инерции? Указаний никаких. Вам на месте будет виднее.
Я покраснел.
Дим-Димыч закусил губы, сдерживая смешок.
Мы вышли. Надо было хоть на минуту заехать домой.
– А этот болван, – сказал Дим-Димыч, имея в виду Безродного, – не смог выдавить из себя ни одного слова. Это при нас он строит из себя гения, а при Кочергине – пустое место. А твой Кочергин молодчина! Смотри – пригласил!
Быть может, специально для того, чтобы дать понять ему, что он идиот?
– Не думаю. Все-таки ты – его работник, и это надо учитывать…
– Идиот! – саркастически усмехнулся Дим-Димыч. – Идиот, а держится.
Если бы кто другой напортачил, как он… Ого! Всыпали бы ему по самую завязку, а с него – как с гуся вода. Не понимаю я майора Осадчего. Неужели он не раскусил его?