— Я хочу тебя всю, понимаешь? — прошипел Артур.
— Тогда бери… — простонала я. — бери, все что хочешь.
— Солнышко, я тебя обожаю. — он сел в кресло и опустив ладонь к ширинке, я высвободила набухший, отвердевший член. — сядь на меня с верху, я хочу быть в тебе, когда буду кончать…
Без лишних слов я вставила его член в лоно, и только его ладони массировали мой задок. Раздвинув ладонями ягодицы, я смочила слюной его большой палец и он ввел его в меня практически наполовину. Я схожу с ума, мысль о том, что с моим телом еще никто так не владел придавала неистовые силы. Он остановился и самодовольно улыбнувшись, ввел свой член в мой тугой, узкий задок. Я застонала от гремучей смеси боли и похоти, но только за этот вечер я хотела получить максимум удовольствия. С каждым движением он продвигался все глубже и глубже через тонкую стеночку ощущая каждый импульс и вибрации. Вершила удовольствия была близко, стоило ему сделать один резкий, проникающий до самого основания толчок. Я завизжала от непередаваемого блаженства. С уст срывался сдавленный крик и все мое тело забилось в экстазе еще сильнее, стоило мне увидеть сквозь узкий, дверной зазор покрасневшую мордашку Лины. Двигая тазом навстречу хлестким движениям Артура, я крепко вцепилась коготками в спинку кресла и закатила от удовольствия глаза. Я нанизывалась на его член, и одновременно ласкала клитор. С каждым новым толчком я чувствовала, как раскрываются сильнее мои глаза.
— Нина, я схожу с ума… — прорычал Артур.
— Кончи в меня, любимый. — простонала я. — не бойся, твоя женушка наседка никогда об этом не узнает. — я прикусила от удовольствия губу зная, что она все видит.
И он кончил…его член с каждой секундой набухал все больше и больше, волна захлестывала его и еще секунда….его сперма заполняет мой тугой задок до самого основания, но не сдержалась и я. Извиваясь сидя верхом на Артуре я не могла успокоится. Плески моего оргазма окропили его брюки, рубашку, кресло и даже попали на ковер. Долгая волна прошла через все мое тело и я обессиленная упала на Артура так, что наши губы встретились и сомкнулись в долгом поцелуе….в футляре оказались сережки, но и это было неважно….с днем рождения меня….
Глава 2
*Камилла
Если бы мне выпал шанс описать себя одним предложением, то я дам себе простую характеристику, что не свойственна обычным девушкам: «Я, папочкина, страстная дочь.» Я, как и в свое время мама, будучи взрослой девочкой не достаю макушкой до его плеча от чего приходится вставать на цыпочки, чтобы застегнув верхнюю пуговицу его белоснежной рубашки получить заветный поцелуй в лоб. Для меня папа…отец…какой в конце концов отец? Папочка…для меня папочка всегда был большим, сильным великаном, что способен защитить от любых невзгод, но такой добрый и сильный. Он никогда, ни разу в жизни не повысил голос ни на меня, ни на маму, хотя та заслуживала хлесткие пощечины за свое поведение, но папочка принципиально не поднимал руку на представительниц прекрасного пола, какими бы дешевыми и прокуренными они не были, но только женщины не ценили его покровительства и только я всегда с робким трепетом относилась к нему. Наверное, это так естественно, когда отцы — сильные, спокойные мужчины, всегда готовые помочь, защитить и утешить. Ему никогда не нужно было убеждать меня — достаточно того, что это сказал любимый папочка, и только мама считала себя выше его и требовала больше, чем просто убеждения и просьбы.
Он возился со мной, когда я была маленькой…да…до десяти лет он играл со мной, читал сказки, укладывая спать всегда целовал покровительственно в лоб, и мне, тогда маленькой девочке ни разу не пришло в голову, что папочке можно возразить или как-то перечить. Я видела, что мама относилась к нему иначе от чего моя ненависть к ней становилась сильнее и сильнее с каждым новым днем. Когда я пошла в школу, папочка всегда отвозил меня туда и обратно, учил со мной уроки, занимался со мной с такой же заботой, как и укладывал спать, как и дул на разбитую коленку, а после ласково трепал по волосам. Я переходила из класса в класс, закончила начальную школу и хотя на тот момент мне уже исполнилось десять, но я все так же любила забираться к нему на колени, крепко обвить ладошками крепкую шею и уткнувшись носом в его плечо чувствовать всю его неподдельную любовь ко мне…его самую настоящую любовь от которой у мамочки сводило зубы. Чем старше я стала становиться, тем сильнее портились наши с ней отношения. Я перешла в пятый класс, когда ненависть к матери стала моей главной проблемой в жизни. Странно, наверное, для обычных девочек, но в семье между нами была самая настоящая война.