— Вот, пожалуйста, Дональд. Ровно десять тысяч. А теперь скажите мне, что будет, если полиция все-таки отыщет машину, которая сбила эту женщину?
— Они попросят ее обратиться в суд.
— Допустим, она обратилась, что дальше?
— Женщину, которая совершила наезд, могут признать виновной на основании доказательств, которыми располагает полиция, но если пострадавшая не подаст заявления, дело могут спустить на тормозах.
— Пока что у них нет улик?
— Они располагают платьем, из которого был вырван клочок материи… да еще, возможно, стеклом от передней фары. Как правило, у них больше не бывает.
— И все же стоит испытать судьбу, не так ли? — спросила она, улыбаясь.
— Наверно, — ответил я.
Потом я поставил бокал на столик и поднялся.
Филлис задумчиво посмотрела на меня:
— Дональд, я думаю, что вы замечательный, совершенно замечательный!
Я усмехнулся и произнес:
— Если я начну доказывать вам противоположное, у нас уйдет на это уйма времени. До свидания, Филлис.
— До свидания, Дональд.
Глава 4
Я снова припарковал машину в двух кварталах от дома миссис Честер, обогнул большой каменный дом и, остановившись перед дверью крошечного бунгало, постучал в дверь.
— Входите, — послышался унылый голос.
Я открыл дверь и вошел.
Миссис Честер сидела на кровати, под глазами у нее были черные круги.
— Я провела ужасную ночь, — сообщила она.
— За вами никто не присматривает?
— Сиделка мне не по карману. Я хотела бы перебраться к дочери, но она не может за мной приехать, а у меня нет денег, чтобы отправиться к ней.
— Где она живет?
— В Денвере.
— Вам все так же плохо?
— Думаю, у меня задеты нервные окончания, — ответила она. — Кажется, это называется переневрий.
И эта боль, все время боль! У вас когда-нибудь болели зубы?
— Да.
— Так представьте, что у вас болит тысяча зубов и боль растекается по всему телу… Вздохнуть — и то нельзя!
— Врачи не обнаружили переломов?
— Они говорят, что нет. Но разве в наше время можно доверять врачам…
— Кому-то же нужно доверять.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Вам не прописали снотворное?
— Дали какие-то капли, но от них мало толку.
— Я связался с тем знакомым, который иногда выкупает иски. Он говорит, что готов рискнуть.
Женщина задумчиво прищурилась, поглядела на меня и наконец произнесла:
— Я долго думала над вашим предложением. Я хочу двенадцать тысяч и пятьсот долларов. Наличными.
Я покачал головой.
— Таково мое решение, — повторила она.
Я достал стодолларовые банкноты и разложил их веером на столе.
— Мне поручено передать вам все это. Здесь десять тысяч долларов. В обмен на эти деньги вы даете мне гарантию, что поставите свою подпись под документом о том, что уступаете свои права в любое время, когда того потребуют обстоятельства. Если мы потребуем от вас подписать жалобу, вы ее подпишете, и если в результате тяжбы вам будут присуждены какие-либо деньги, вы передадите их нам. Мы, естественно, оплачиваем все судебные издержки.
— Не пойдет, — уперлась она. — Вам просто выпала не та карта. После того как вы ушли, мне стало хуже. Вот мое последнее слово — одиннадцать тысяч.
— Извините, — стоял я на своем. — Одиннадцать не пойдет. Я располагаю только десятью.
— В таком случае, — упрямилась миссис Честер, — скажите своему знакомому, чтобы он пошел и утопился. Десять тысяч меня никак не устраивают.
— О’кей, — вздохнул я, собирая разложенные купюры.
Она сидела и смотрела на меня. Ее лицо застыло.
Я сложил деньги аккуратной стопкой, перехватил их резинкой и, положив в карман, сказал:
— Прошу прощения, миссис Честер.
— На кого вы работаете? — выдохнула она.
— Я уже говорил вам — он парень не промах. Этот человек играет по-крупному. Иногда он попадает в точку, иногда — нет.
— Боль просто нестерпимая, — поморщилась она. — Обо мне некому позаботиться.
— Я весьма сожалею.
— Послушайте, а что, если мы поделим с вами прибыль? Вы даете мне тысячу сверху, а я отдаю половину вам? Мне необходимы деньги, чтобы переехать к дочери в Денвер!
— Я только посредник, — пожал плечами я. — Просто хотел оказать вам услугу.
— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила вдруг миссис Честер, пробуя зайти с другого боку.