Заметив сильное замешательство пленников, Райдон тяжело вздохнул. Признаться честно, он и сам с трудом поверил бы во всё происходящее, окажись на их месте.
- Но даже я не всесилен, и, к моему несчастью, некоторым всё же удалось выжить. И их удачливость преподнесла им исключительную возможность помешать мне. Способ, выбранный ими для достижения подобной цели, должен признать, весьма и весьма изощрён. Они хотят изменить моё прошлое, конечно же, подобными действиями повлияв и на моё будущее, а вы оба к этому всему имеете самое прямое отношение, - он сделал очередную недолгую паузу, подбирая нужные слова. - Дело в том, что в моих венах течёт кровь трёх великих кланов: Узумаки, Хьюга и Учиха, - а затем как-то до невыносимости обречённо добавил: - Я ваш внук, Узумаки Наруто и Учиха Саске.
Быстрым движением руки Райдон снял очки, давая возможность наконец увидеть свои глаза, и неспешно окинул взором сначала джинчурики, а затем нукенина.
В образовавшейся неприятной и давящей тишине отчётливо слышались учащённое дыхание и ускоряющееся каждую секунду биение сердец пленённых шиноби. Впервые за всё время монолога этого странного парня Наруто и Саске почувствовали страх, так внезапно сменивший их неверие во всё происходящее. Один только взгляд в эти устрашающие глаза вселял в них первобытный ужас, сжимающий их глотки своей невидимой рукой. Каждый вдох теперь был неким достижением, нежели данностью, ведь... Такого не могло быть ни у кого прежде! Это был совершенно иной уровень шиноби!
Левый глаз незнакомца походил на расходящиеся рябью по воде круги и носил гордое название риннеган, правый же представлял собой генетическую особенность клана Хьюга и являлся бьякуганом.
- Моя задача защитить вас любой ценой и сделать всё возможное, чтобы моё рождение состоялось, - решительно проговорил он, всем своим видом давая понять, что на этом разъяснения закончены.
Часть I "Пока смерть не разлучит нас" Глава 1 "Выбора нет"
«- Запомни всё хорошенько, Сакура, и в подробностях перескажи Наруто, ладно? - хищно улыбаясь, шептал наследник шарингана дрожащей всем естеством девушке, делая последние толчки и достигая вершины наслаждения. С силой сжав её бедра, и без того сплошь покрытые синяками и ссадинами, он протяжно то ли простонал, то ли прорычал, изливая в неё своё семя и блаженно закатывая глаза, в то время как Сакура...
Она уже никак не реагировала на происходящее. Ей было в высшей степени всё равно на то, что с ней творил некогда любимый человек, ведь внутри уже давно что-то лопнуло, сломалось, умерло, давая возможность больше не чувствовать этой разрывающей, всеобъемлющей боли в её разрушенной душе.
Безжизненно устремив свой потухший блёкло-зелёный взгляд в небо, что приобретало оранжево-красные цвета заката, куноичи отстранённо ждала, когда же этот кошмар закончится...» Харуно резко открыла глаза и провела дрожащей рукой по вспотевшему лбу. Опять ей снился этот чёртов сон, который никак не давал ей и мизерного шанса забыть. Забыть то, что она так не хотела больше вспоминать. Казалось, подсознание отчего-то ополчилось против неё, постоянно напоминая о случившемся в тот роковой для деревни день. День, когда Учиха Саске сломал не только её жизнь, но и разрушил судьбы многих, кто повстречался ему на пути.
Сакура приподнялась на локтях и перевела взгляд на стоящие рядом часы. Семь утра. Устало откинувшись обратно на подушку, она вновь приложила холодную ладонь к разгорячённому лбу и попыталась заснуть, но сон, как назло, полностью вылетел из её головы, уступая место совершенно ненужным и таким болезненным воспоминаниям. Перед глазами так и мелькали устрашающие картины пережитого ужаса, что тут же заставляли до боли закусить нижнюю губу в попытке подавить подкатившие к горлу слёзы. Да, вспоминать об этом было поистине тяжело. Неимоверно...
Помимо её воли, мозг стал методично прокручивать нападение Саске на Коноху, не упуская ни единой мельчайшей подробности: как вокруг неё толпами погибали дети, женщины и старики, которых она так и не смогла тогда спасти, как разрушались дома, падая обломками на головы жителей, как отовсюду раздавались рыдания и крики, что вынуждали кровь стынуть в жилах, а ещё - как сильные и цепкие руки Учихи рвали на ней одежду, оставляя после себя царапины, синяки и глубокие, абсолютно незаживающие со временем душевные раны.
Погребальную церемонию Сакура тоже помнила очень хорошо. Погибших было настолько много, что территорию кладбища пришлось расширить вдвое, а некоторых хоронить в одной могиле. Так получилось и с её родителями, что большую часть жизни провели друг с другом, а теперь и покоились вместе, навеки оставаясь неразлучными.