С тихим "ах" рядом оказалась и душа Дениса. Так мы и стояли детьми перед взрослым - задрав подбородки и рты разинув изумлённо. И понимание чего открывалось в те минуты в нас?
Выйдя из храма со всё ещё раскрытым во всю ширь восприятием, я поразилась ясному октябрьскому утру... небо лежало на лугу навзничь и глядело само в себя туда, где медленно всходило солнце. Ветерок гулял острый, терпкий... рядом встал Денис - куртка нараспашку, воротничок рубахи расстёгнут.
Бабушкины медицинские гены взыграли у меня моментально:
- Что это у тебя душа-то нараспашку? - строго спросила друга я - и осеклась. Именно это с нами и было сейчас. Душа - нараспашку. Готовая к пахоте.
Давненько, с рождения может, не думалось мне так заорать - что-то радостное и непременно из пупка аж - столь сочно и безраздельно чувство жизни наполнило меня. Я стояла - и улыбалась, как в детстве. Просто так! Потому что удержаться - невозможно!
Да и не надо.
Я повернулась к Денису - и чьё лицо было в тот момент отражением другого, кто знает?
Хорошо, что в Кидекшу мы приехали после. Не знаю теперь - и вряд ли узнаю - поняла бы я хоть что-нибудь в этом невзрачном на первый взгляд месте, если бы не пережитое у Покрова.
Сейчас я на всё смотрела иначе - поняла вдруг: не просто смотрю - вижу. Низенькая ограда, скромный потёртый храм, покосившийся шатёр колокольни - Кидекша несла печать болезненности и силы одновременно. Измождённая столетиями и людским небрежением крепость стояла гордо, как ветеран на параде Победы.
Мы неторопливо подошли к ограде, храм с колокольней смотрели в спину. А впереди расстелилось поле, ещё хранившее летние краски. Полоска леса призрачно желтела вдали. И летело навстречу нам сизокрылое осеннее небо - или мы взлетали с ним вперёд, вдаль, ввысь...
- Чуешь Русь? - спросил меня тихо Денис.
В гостиницу мы вернулись ещё засветло, - надо было хорошенько отдохнуть перед дорогой на север. Хоть мы и собирались сделать привал в Твери, а уж из неё стартовать в Новгород, но выматываться в наши планы не входило.
Давая телу желаемые покой или пищу, непременно следует и душу поддержать в хорошей форме. Сон - один из способов, но явно просила душенька моя не того... Я вытащила распечатку Витиной рукописи - и погрузилась в историю. Тем более, что текст перестал казаться чем-то вывернутым не наизнанку даже, а как-то по-мёбиусски. Напротив - вдруг такими ясными стали доселе непонятные слова. Может быть, моя душа читала их душу?
"- Годно, - рык волхв. Любну содеяти ту им Камена, лониты урозимы соедяша, перолы сьяны меж либ ал.
- Гот готити та вранк, слав та арус рыщ у поли, ангол та келот ту ны та скот та свед. Новорт свеет.
- Жуг?
- Свеи ту ны дьяти сьянчевы.
Иригис челн уземь:
- Ягушенка у крабчи, сфинкса Камене, Бей Дей!
Сфинкса вруч волх:
- Дея преж, благи - за лад".
Господи! Как же просто всё, Витя! Твои люди говорят на дикой смеси всех нынешних языков мира... или это мы так раздробились, что братьев своих без переводчиков понять не можем? А ты, Вить, что же сделал ты... ты же всех соединил! Одно только то, что Север - Норд - Новое, которое, как известно, хорошо забытое старое, чего стоит... Но тогда почему - если ты сознавал, что сделал - почему ты погиб?
- Динь, я не понимаю...
- Я тоже, Динь.
Денис лежал, закинув длинные ноги на изголовье своей кровати, куда предусмотрительно ещё и покрывало надвинул: лучший способ отдохнуть натруженным топталкам, не считая тёплой ванночки с ромашковым настоем. А лучше и то, и другое, но ванночка - вперёд.
- Надо. Смотри, он пишет - кому-то там страсть как не терпелось напрямки к Богу прорваться. Вавилоняне прямо какие-то. А другие им перечили, не хотели... против жизни идти. Война же там назрела, Динь.
- И любовь у ведьмы с царём. Прямо так её ягой и назвал.
- Какой же царь-то? Волхв же!
- Ага. А кто звезду вычислил и дары новорождённому Христу принёс?
- Волхвы.
- Верно. Но не забывай - они же и цари.
И я задумалась - как же Витя получал эти свои слова? Вроде, знакомые они мне все, а за каждым - маревом ещё десятки знакомых смыслов дрожат. И в мираже этом блуждаючи, как верное понимание найти? Или Вите не то важно было - но принцип сбываемости слов?
С мыслями этими я и уснула - и долго снилось ля-ля-ля младенца, потом окутала меня чуть розоватая бархатистая тьма, "я" свернулось в ней клубочком и то ли постанывало от неимоверного чувства защищённости, то ли пело. Темнота вокруг мягко колыхалась, нежно соприкасаясь с естеством. Пение ласковое шло откуда-то отовсюду, в унисон тому, что ласкало душу изнутри - и вдруг кто-то произнёс чётко-уверенно, как только медики и умеют: "Это - девочка. Девочку ждёте".