Онемов волх поняша.
Век и четверть минув, исполнях он слово, Камене дав: сочеташа в Бойе до нея. А чрезвнукам вещаша до выхода у Море:
- О Мертах трудити память, да жити, Бойя радити родити".
Вот оно, слово твоё, Витя. Мы-то не забудем, но разве другого способа нас в жизнь втолкнуть не было у тебя?
Ведь ты... ты бы мог... Ты же открыл такое... да ты Атлантиду открыл! Ты... о Вавилоне рассказал! И... и про какой-то очень древний Исход. Теперь же понятно, почему египетский сфинкс такой скорбно молчащий. И почему имена, вроде бы похожие на русские, в Библии встречаются: Молох, Соломон, Давид. Молоко же и Солнце... и тот, кто даль видит. И ясно, почему племя майя в Южной Америке и идея Майя на другом конце Земли - у индусов. И почему Ярило и Мудрость. И... ох, Господи, да на сколько "почему" сразу можно ответить - благодаря тому, что ты написал, Витя. Ты же столько пищи для ума и сердца обнаружил - захлебнуться ведь можно от мыслей, которые вослед истории твоей рождаются... Витя, зачем?
Может быть, Киев ответит? Ведь именно там, похоже, начал ты свой путь за Порог.
В Москву по дороге в столицу Украины мы даже не заезжали - в Клину повернули и с Ленинградки на Киевку по бетонке ушли.
Всё это время некогда даже подумать было о Денисе. Который в минувшие дни только и делал, что терпеливо тянул на нас пространство, приближая одни города, отодвигая другие... романтик! Мало того, что "дружба" - святое слово, так ещё и тяга всё непременно узнать самому, либо быть там, где что-то важное для души его случается.
Кто же мы все? Кто, кому не лень что-то в этой жизни совершать? Не просто жрать и прочее - а созидать свою душу... кто - мы?
- В Лавру пойдём? - спросил меня Денис наутро, когда мы с огромным трудом сумели таки проснуться и вытолкать друг друга из номера на завтрак и - в город.
- Думаю, Вик там тоже был, но фотографий-то не осталось, - возразила я, направляясь к киоску с периодикой: наверняка там и карты должны продаваться? Что и оказалось - всё-таки, рядом с гостиницей стоит киоск, да с немаленькой. Наш с Денисом номер был на десятом этаже - и отнюдь не последнем. Лавра виднелась из окна, Родина-мать с воздетыми к небу мечом и щитом. Жёсткий мемориал, резко контрастный с мягкими переливами Лавры, которую летом, наверное, не очень-то из-за деревьев и разглядишь... купола разве, сияют. А Родина-мать... что поделать, если и в таком облике представать приходится? Эстетам, конечно же, это сочетание может и резать глаз - порезало бы и мне, но той, которая не читала Витиной истории, не разматывала клубок его странствий. Теперь я на многое смотрела, видя.
- Динь, ты не поняла, вопрос был риторический, - улыбнулся Денис, разворачивая карту, - так, где тут у нас ближайшее метро?
- Вам помочь? - шедшая мимо девушка остановилась, заглянула в карту и ткнула пальчиком, - вот метро, вот вы тут, а идти вам - туда.
Да напевно так - заслушаться...
Но не успели мы рты закрыть от этого гостеприимства и хотя бы "спасибо" акнуть, а она уже помахала нам ладошкой и умчалась. Вот это Киев!
Киевскую Софию окружал покой. Покой с большой буквы. Словно черепаха, на которой покоится мироздание, стояла она - невозмутимая, крепко вросшая в землю... Как только Витя сумел разглядеть и в ней взлетающий ввысь космический корабль, ума не приложу.
С другой стороны... если уж волк может носить овечью шкуру вовсе не из стремления надеть маску, а желая смирить инстинкт, то почему бы и храму не обладать двойственной природой?
Если уж сам Бог смерть смертию попирает?
- Осторожнее, Динь, - посмотрел мне в глаза Денис. - Ты очень далеко зашла, тормози, сестра.
Господи! Почему этих слов не услышал Витя?!
Так вот оно что, подумала я, глядя на выставленный неподалёку от ворот щит - там анонсировалась художественная выставка. С афиши смотрела на меня женщина в белом длинном платье, в янтарном ожерелье оплечь и в золотом кокошнике... Не святая с фрески - простая древняя красавица, царевна, возможно. Сиятельная, знатная. А знание - оно не только сила. Оно и убить может. Вознести - и убить. Не садись не в свою повозку, Фаэтон. Не лезь поперёд батьки в пекло.
Так что, права Кира, - Витю и в самом деле, убило его же собственное знание. Не выдержал того, что обрушилось... не всё же в текст попало. Не попало в текст самое страшное - как медленно, неотвратимо сошёл Витя с ума. Не справился с открывшейся бездной слова.
А я бы - справилась? Вот честно - не будь рядом Дениса, готового подхватить меня и остановить?
- Пойдём в Лавру, - тихо позвал друг. И мы пошли. И видели звёзды на куполах, и видели семисвечники на алтарях, и видели долгие-долгие чёрные коридоры, от стен которых протягивало сквозняком запредельного подвига тех, кто ушёл сюда, в затвор. Поднялись мы с Денисом на свет и воздух, будто заново родились.