- Слушаюсь, мон женераль, - накофеиненный коньяк сделал своё чёрное дело, и меня как обычно, потянуло на подвиги. Но походка твёрдости не потеряла, зато обрела знойную текучесть - и мне захотелось... чёрт, мне вдруг увиделось... я увидела себя - в прямом белом платье по щиколотки, на груди - янтарное оплечье, надо лбом - маленькая диадема опять же с янтарём. Откуда-то со стен отвратительно ярко сияет электричество, а передо мной возвышается некто в тоге, с чётким пробором в идеально причёсанных волосах и маленьким смешным пистолетом в руке. И вещает, судя по-червячьи извивающимся толстым влажным губам, явно дрянь какую-то.
"Ненавижу такие губы" - при виде того мокрого рта меня передёрнуло, я моргнула и обнаружила, что стою в просторной примерочной, которую предусмотрительный владелец магазинчика оборудовал одновременно с торговым залом - встречающуюся тут одёжку прикинуть на себя хочется ой как немедленно... Да - кого-кого, а женщин сей рыжий котяра знает недурно.
Из створок простенького гэдээровского трельяжа, стоявшего здесь по уверению эстета-хозяина вящей аутентичности ради, смотрела на меня современница, очень вероятно, что и Гомера. Вот она привычным жестом поправила локон на виске - и я признала в незнакомке себя. Как всё-таки платье преображает... быстро, быстро показаться Денису!
Шагать моим обычным шагом в таком платье было бы просто немыслимо - тут именно что от бедра, Людмила Прокофьевна, от бедра ... ах, чёрт, я готова навсегда позабыть о джинсах и толстых свитерах ради восхищения в подаренном мне мужском взгляде.
Как доверчиво ложится на подставленную ладонь снежинка, доверчиво и спокойно - ведь не знает она, не ведает судьбы своей грядущей. Или всё же - да? Беззащитная какая - можно делать с нею всё, что угодно, а она тому только обрадуется: горячему ли дыханию, биению ли жаркой крови под кожей - а быть может, вот этому...
Чему? Чему?! Больше кофе в коньяк надо наливать, барышня, вот что, - и закусывать при том! Иначе будет мерещиться всякое такое, чего на свете нет - и быть не может по определению.
Поскольку глядел Денис весьма скептически, да и комментировал мой вид аналогично:
- Экое платье вас, мадемуазель, выбрало.
- Ну, конечно, мамзель тут совсем ни при чём, - в тон ему легкомысленно заявила я, и меня вдруг по самые уши захлестнула злая ледяная волна тревожного предчувствия.
Боги, ну закончится ли этот безумный день хоть когда-нибудь?!
Но боги, как водится, помалкивали - на то они и боги, чтобы карать непокорных им смертных? Да вовсе не потерей разума - с безумца-то какой спрос? Даже как-то неинтересно... Поверьте, чтобы не проверять: когда боги хотят наказать, они выбирают куда более изощрённые способы - а недоброй памяти маркиз нервно покуривает в сторонке.
Самое ценное, что есть у живого существа, сладострастно высасывают боги из потаённых глубин сердца - по упоительной капле-капельке, оставляя взамен леденящую пустоту - а ты стиснув зубы бьёшься с ними насмерть за надежды свои, за веру и ту, у которой нету имени - зато есть мириады лиц. Бьёшься! Бьёшься... пока не разобьёшься совсем - или не превратишься в неприступное, бесстрастное чучело со слишком хорошей памятью.
- Что, только две дороги? - со всем возможным в его положении ехидством поинтересовался мой внутренний голос.
В ответ он узнал, что есть лазейка, да вот найти её непросто - а иногда и не хочется... стать богом самому. Творить жизнь, переча смерти, - очень тяжело. Иногда - лень. Сил нет... Проще, откровенно говоря, плыть по течению, куда кривая вывезет - а вывезет она всяко на погост - к тем, кто ест нас.
Боммммм!!! От полученной пощёчины муть перед глазами начала рассеиваться, внутренний голос стих, равно как и прочие, зато по ушам в довершение всех прелестей этого дня ударил надсадный баритон Дениса:
- Не отдам!
Удивительно - какая-то крохотная часть меня, решительно отказавшаяся принимать участие в происходящем, не преминула вспомнить Алисино "всё чудесатее и чудесатее". Вот уж... всласть похихикать над ситуёвиной в минуту жизни трудную - то у некоторых сапиенсов в крови, и шиш нас возьмёшь поэтому даже ежовыми рукавицами.
Не от того ли настроение обреталось в душе изумительно мирное, организм чувствовал себя хорошо и спокойно, ничего у него нигде не болело и даже не мутило? Как бы оно ни было, я глубоко вздохнула и собралась поинтересоваться у Дениса, чего это он так разорался. Но обнаружила, что губы слушаться не хотят - пришлось их основательно пару раз куснуть, чтобы не выпендривались. Рекомендую, товарищи: боль - отличный похмелин, который всегда с вами...