- Ты чего разорался?
Воображаю себе то зрелище. Величественная гетера сидит себе на табуретке основательно под шофе - и ещё пытается руки в боки ставить. Чувство юмора у нас с Денисом с самого начала похожее, а за годы дружбы и подавно устаканилось. Потому он широко, по-доброму усмехнулся и в доверительной своей манере сообщил, что это на самом деле я тут буяню, грязно пристаю к мужчинам и всяческие безобразия нарушаю - песню вот только пыталась какую-то горланить, но получалось не очень.
- Так кто кого спрашивать должен насчёт орать?
Пришлось устыдиться в очередной раз. А пока я старательно предавалась которому уже за этот невероятно долгий день самобичеванию, Денис принялся названивать куда-то. Он вообще скор на решения, импульсивен до невозможности, и потому его налаженный с нуля бизнес - просто чудо какое-то! А налаженный, надо сказать, - куда там японским ходикам!
Краем уха прислушиваясь к его переговорам, я похоже нашла разгадку этого феномена - мой друг сумасшедше вежлив и корректен, вслушивается и даже вглядывается абсолютно во всё, что впускает к себе в органы слуха. А там, меж этих самых органов, сидит неподверженный никаким погодным и валютным колебаниям аналитик - и щёлкает себе на абаке, беспристрастно раскладывая по полочкам входящую информацию.
Навстречу тоже выходит весьма качественная и дельная - ничего лишнего, всё по существу и с мускусной приправой мужского обаяния... если какая-то женщина и может устоять перед Денисом, то только потому, что он сам того не хочет. То бишь, хочет, подразумеваю я - и привет тем, кто любит дедушку Фрейда. Вспоминать. На ночь глядя.
- День рождения у нас нынче - или что?! - возгласил Денис, распрощавшись, наконец с мобильником. - Собирайся, звезда моя, пошли в гости, есть у меня для тебя подарок. Трудный - честно, но ты любишь загадки.
Знаете... я принципиально не плачу при мужчинах. Вот из принципа не реву никогда... нет, нет, как раз-таки в слезах я хорошенькая до изумления, но вот ни разу ещё ни при одном мужчине не плакала - отец не в счёт, он - отец. Но сейчас я готова была изменить всем своим принципам сразу... эк на меня увольнение подействовало! А может быть, счастливо прошелестевшая мимо смерть?
Свет и тьма играют нами - и с нами, и снами. Рождаются в тех фантастических играх иллюзии - и днём всё совсем иное, чем вечерами или ночью. Мой родной город ничуть не исключение из этого правила - возможно, лишь осязание не дало бы себя обмануть, да и то большой вопрос.
Мы с Денисом оба предпочитаем кроссовки, однако это не избавило наши шаги от гулкого эха по изгибам плавно взбиравшегося к Большой Никитской переулка - эха, которое немыслимо при свете шумного и суетливого столичного дня. А в тот поздний час всё вокруг звучало, выглядело и даже ароматы источало совсем иные, нежели когда я только направлялась в магазинчик моего друга. Междуцарствие сумерек закончилось - моим городом овладела ночь. Уличное освещение и подсветка зданий вопреки стремлению людскому не избавляли от темноты, но подчёркивали глубину сырого осеннего мрака, пришедшего на смену сиянию бабьего лета. И потому кроме нашей парочки никого в переулке не было.
Сверху и со стороны поглядывали редкие квадраты мягко светившихся окон.
- Скажи, прямо Аргус-страж, - обратилась я к Денису, раскрывая объятия, но конечно, отнюдь не в наивной попытке взять всё это в охапку.
Он глянул быстро и чуть искоса - впрочем, на ходу иначе и не получается:
- Угу. Хотя бы одна пара глаз, но бодрствует.
То ли тон его располагал к дальнейшим откровениям, то ли мне так хотелось разбавить звуками голосов неохватную тишину переулка, но я вдруг расфилософствовалась:
- Да уж, от такого не сбежишь... всё знали эллины, уже они знали всё о богах, городах, героях и любви, а нам только и остаётся, что проживать всякий раз на свой лад записанные ими легенды!
Денис притормозил, мягко приобнял меня за плечи и глянул так, что я забыла сделать вдох:
- Да уж, Эллада, колыбель цивилизации... Вот только, кто качал эту колыбель?
От слов его, но ещё более от интонации, меня пробрала дрожь. В молчании мы двинулись дальше - и снова эхо наших шагов окружило нас перекатистым шелестом.
Кирпичная громада театра Маяковского нависла над улочкой, как бастион средневековой крепости - и кто там наблюдал за нами из бойниц... Я не из робкого десятка, но отчего-то всматриваться туда желанием особым не горела - правда, в городах вообще редко кто смотрит в глаза встречным и поперечным дольше мгновения... разве что высокомерные манекены с ярких экранов витрин да манекенщицы с рекламных щитов.