Площадь впереди по курсу сияла, укутавшись в оранжевую мглу фонарей, блестел в их лучах асфальт, отполированный бесчисленными металлическими жуками. Задумчиво журчал фонтан, возле него, взявшись за руки, обречённо танцевали на своём памятнике Поэт и Муза, а над куполом церкви, в которой они когда-то обвенчались, торчал шпиль с пятиконечной звездой на острие. То украшение высотки на Кудринской казалось приросшим к храму Вознесения - ракурсы в моём городе, когда-то облюбованным для бала самим сатаной, ещё и не так сплетаются.
На бульваре нас обогнали унылые чёрные ангелы - сгорбившись под тяжестью сложенных крыльев, они, как и мы, направлялись к метро. Через пару шагов я всё-таки признала в них припозднившихся консерваторок с зачехленными виолончелями за спиной, а взгляд Дениса, которым он смерил щуплые фигурки девушек, подсказал мне, что и друг мой очарован ночными городскими грёзами.
Стеклянные двери пропустили нас в подземные чертоги, и мы погрузились в сиятельное великолепие инженерной мысли, усугублявшееся мрамором, лепниной, мозаиками и витражами. Здесь кипела жизнь, спрятавшись от ночи в своё электрифицированное подполье. Душные и настырные сквозняки шныряли меж торговцев, попрошаек, музыкантов, вечнозелёной молодёжи в распахнутых куртках и в штанишках, которые едва держатся за резинку отмеченных лейблами трусиков.
Моя бабушка, в своё время наводившая ужас на вверенное ей хирургическое отделение номер один известной столичной больницы, не преминула бы подойти к этим детям да и поддёрнуть им штанишки, чтобы поясницу с животом прикрыть... лично я не стану рисковать здоровьем - ведь, в лучшем случае, меня просто не поймут.
Денис скосил на меня глаза и не удержался:
- Не ворчи так громко, неполиткорректная ты моя.
Что было ответить на это? Я лишь опустила взгляд и прошла вслед за Денисом к турникетам.
На нужной нам станции картинка повторилась с точностью до миллиметра - только в обратном порядке. Повторился и город - мы словно шли по зеркальному отражению всё тех же залитых оранжевым светом улиц, с опущенными веками спящих окон и хищно жёлтым взором недреманных. Даже нужный нам дом - и тот опять же напоминал бастион, особенно тем, как возвышался над Яузой. Ну, а река, разумеется, походила сейчас на затопленный ров.
Не стану надолго задерживать вас рассказом о подъёме на старом лифте, проволочная шахта которого оказалась уютно обёрнута серой спиралью лестницы. Скажу лишь, что стеная и кряхтя, он дополз с нами до шестого этажа, вздрогнул, остановился и терпеливо подождал, пока мы распахнём внутренние деревянные створки, затем внешнюю металлическую и, наконец, покинем его и без того притомившееся за десятки годков нутро.
Денис шагнул на площадку первым, и пока я воздавала почести малознакомой конструкции лифта, позвонил в нужную нам дверь. Трель звонка покатилась куда-то вглубь и вдаль...
Здесь, видимо, следовало начать со слов "дверь открылась, и в лимонно-жёлтом прямоугольнике проёма возникла..." Во всяком случае, беллетрист, опытом и редакторами не единожды умудрённый, наверняка сделал бы первой фразой абзаца именно такую, гладкую и в то же время легонько цепляющую. Но слава небесам, я из тех, про кого сложена чудесная присказка: "тяжела и неказиста жизнь простого журналиста" - и да минует меня впредь участь литераторская.
Я - простая журналистка, страшно любознательная, как и всё моё племя, слегка безбашенная и вечно сую нос в чужие дела. Иногда по этому самому носу за эти самые дела прилетает - но иногда за то же случаются и гонорары. Вот так... интерес свой к жизни утоляю жадно - а мне за это ещё и деньги плотють.
А потому по привычке своей приникать вниманием к деталям и нюансам, отметила я тогда, что замок открывающейся двери щёлкал быстро и уверенно - отпирала его явно хозяйская рука. Зачем мне понадобилась эта инфа - не знаю, но раз ушки мои навострились, значит, так надо.
Итак, обтянутая бордовым кожзамом дверь отворилась, и в дымчато-сиреневом прямоугольнике проёма возникла...
"Фея", - первое, что пришло на ум при одном только звуке её голоса, который пригласил нас войти. Привыкший к странному освещению взгляд подтвердил, что слух не обманывается: изящную фигурку встретившей нас хозяйки подчёркивали чёрные брючки в облипон и чёрная же шёлковая туника, перехваченная на талии лентой из той же материи. Распущенные по плечам и слегка вьющиеся волосы сдерживал обруч, а большие тёмные глаза смотрели пристально и без улыбки, хотя ярко накрашенные губы демонстрировали, какой у дамочки хороший стоматолог.