Одним из них был Ма Фу-син — покойный кашгарский титай, а «сильный человек» Синина — генерал Ма, принадлежал к этому же роду. На протяжении многих лет нынешний губернатор Хотана командовал гарнизоном в Учтурфане. Во время этого периода глубоко укоренившаяся вражда вспыхнула между ним и его старшим родственником — титаем Кашгара.
Ма титай являлся характерной фигурой китайской администрации нового доминиона. Это был деспот, не знавший пощады ни к китайцам, ни к местным тюркам. Он выстроил себе огромный дворец в китайском городе, или кашгарском Ханьчьене, и владел несколькими летними резиденциями в окрестностях Кашгара. Он построил мосты и дороги и посадил вдоль них деревья. Местному жителю, который осмеливался задеть дерево своей повозкой, отрубали на обеих руках пальцы. Титай имел собственные предприятия вблизи Хотана, интересовался перегонкой нефти и держал большую фабрику по обработке нефрита, где работали лучшие хотанские мастера. Он безжалостным способом избавлялся от своих соперников в коммерческих делах. Несчастных вызывали во дворец губернатора и там их казнили или увечили, отрубая руки. Сейчас многие из этих жертв умерли, но некоторые все еще просят милостыню на кашгарских базарах, являясь свидетелями грубого деспотизма.
Титай славился своим гаремом, в котором было пятьдесят жен. Любая хорошенькая крестьянская девушка жила под постоянной угрозой быть вырванной из своей семьи и попасть во дворец губернатора. Когда титай уставал от своих жен, он обычно дарил их друзьям и офицерам, отличавшимся у него на службе. Он был известен своими необузданными развлечениями и особенно пристрастием к крепкой китайской водке, которую всегда пил за обедом.
В течение нескольких лет, предшествовавших его падению в 1924 году, он лелеял надежду стать независимым правителем Кашгара, и его отношения с Янь Цен-синем, генерал-губернатором провинции Синьцзян, были очень напряженными.
В 1924 году нависла опасность войны. Прошли слухи, что титай замышляет восстание против генерал-губернатора, и провинциальное правительство решило положить конец его опасной деятельности. В Урумчи была собрана большая сила — около 18000 всадников и пехотинцев, а командование возложили на Эрх таоиня из Аксу, одного из самых способных областных начальников Синьцзяна. Войско двинулось на Кашгар в феврале 1924 года, однако не следует думать, что в сражении принимали участие все 18000 человек. Такое большое число отрядов несомненно числилось только на бумаге, и войско, прибывшее в Кашгар, состояло только из 500 человек. У властей Синьцзяна есть любопытный способ подсчитывать свои военные силы. Количество солдат определяют не по числу сабель или штыков, а по количеству фуражек. Многие из командиров полков имеют в подчинении солдат только на бумаге. У них нет солдат, но есть для них фуражки. И эти фуражки подсчитываются и фигурируют в официальных отчетах.
Ма Шао-ву, командовавший гарнизоном в Учтурфане, решил обратиться к генерал-губернатору за разрешением принять участие в военной экспедиции. С этой целью он покрыл расстояние от Учтурфана до Урумчи, столицы провинции, в поразительно короткий срок — за семь дней. Просьба его была удовлетворена, и он поспешил назад, чтобы возглавить авангард экспедиционных войск. Окольными путями, через горы, шел отряд Ма Шао-ву и 1 июня 1924 года занял Кашгар. Солдаты титая не были готовы к отражению нападения и оказали незначительное сопротивление. Ханьчьенг был быстро занят, и солдаты Ма Шао-ву обрушились на дворец титая. Сын титая, занимавший пост хсиех-тая, сражался храбро и пал во дворе своей цитадели. Говорят, что пожилой диктатор упорно сопротивлялся, но в конце концов был обезоружен и арестован в одной из комнат. Во время боя он был ранен штыком в правую руку. Пленника вывели через главные ворота крепости и там распяли на деревянном кресте. Ма Шао-ву лично командовал карательным отрядом.
По словам очевидцев, торжествующий Ма Шао-ву приблизился к распятому титаю и закричал: «Ты узнаешь меня, Ма Фу-син?» — «Ма Шао-ву», — простонал раненый титай. После этого весьма краткого диалога Ма Шао-ву выстрелил в титая из револьвера. Хлынувшая из раны кровь забрызгала одежду победителя, что у китайцев считается плохим предзнаменованием. Возбужденные солдаты стали стрелять в титая без приказа своего командира, стоявшего между ними и раненым, и чуть было не убили его самого.
В течение нескольких дней труп наместника был выставлен для глумления. Тысячи людей стекались сюда, чтобы отомстить за себя. Они плевали в лицо мертвеца, рвали его бороду и швыряли в него мусор и камни. После этого тело исчезло, и дальнейшая судьба его неизвестна.